Спецоперация «Дочь». Светлана Сталина

Несколько слов хочется Вам сказать об искусстве. Ходила я тут слушать оперу “Даиси” (“Сумерки”) на грузинском языке, всё в том же Тбилисском оперном театре – и насладилась в полную меру! Великолепно! Знаете, опера впервые в жизни мне так понравилась, вообще я оперу не терплю. Но об этой я помню хорошие отзывы, всё-таки музыка Палиашвили[46] стоит очень высоко. Дай, думаю, схожу! Сюжет очень прост – даже неизвестно, из каких он времён – то ли современный композитору ХIХ век, то ли средние века (хотя, в Грузии это одно и то же). Девушка помолвлена, но любит другого юношу. Оскорблённый жених, узнав это, страдает от ревности и унижения. Внезапно напали враги – жених поднимает всех, хочет быть героем. Но перед самым уходом в бой сталкивается с соперником и, не выдержав, убивает его. Он пал, тем самым, и в глазах народа, и окончательно погиб для невесты. С ненавистью оттолкнув его, все идут сражаться, невеста плачет над любимым. Вот и всё. И – боже мой – сколько поэзии создано из всего этого музыкой! Вы скучаете, не понимая слов (поют по-грузински), то есть вы не знаете, что сейчас поют, но вы ощущаете, понимаете, что сейчас вот – любовь, сейчас – ревность, злоба, сейчас – раскаяние, страдание, сейчас – нежность. Непередаваемая красота мелодий, арии так выразительны, что зал аплодирует каждому дуэту, каждой арии, – просто удивительно, до чего чутка публика к настоящей музыке! Музыка обаятельна, мягка, лирична, нет ни намёка на ложную экзотику и восточные псевдо-страсти, всё нежно, тонко – чудо! Спектакль весь сделан неплохо, но вокальная часть – просто чудесна. Они так непринужденно и легко поют на родном языке, так просто держатся на сцене – особенно женщины, столько искренней симпатии у актеров к тому, что они делают на сцене! Я просто сидела заворожённая! Знаете, Витюша, эту оперу можно ставить и в Москве, но только у Станиславского, Большой театр не может давать лирическую оперу. А она вся – настроение. И название “Сумерки” потом мне стало понятно, почему – потому, что настроение общее грустное, лирическое. Есть народные сцены – танцы, куплеты, шутки – всё это со вкусом, музыкально – изящно, ну здорово! Конечно, по-русски этот спектакль утратит своё очарование, свою “сладостность” – так бы я сказала, и свою подлинную, искреннюю народность. Ах, как я жалела, что Вы не слышите этого всего! Вы бы согласились со мной, Вы бы получили огромное удовольствие, потому что это есть именно та самая непосредственная, изящная, естественная опера, которой так хочется и которой – увы – почти нет. По силе очарования этот спектакль я могу приравнять только к “Сиду”[47] – хотя там настроение более напряжённое, а здесь всё мягко, нежно, затуманено.