Спецслужбы мира за 500 лет

«Я был коротко знаком с д. с. с.[305] Федором Петровичем Опочининым. Приехав к нему 25-го ноября, после разговора о тревожных вестях, привезенных вчерашним курьером, он мне сказал, что великий князь Николай пригласил к себе председателя Государственного совета князя Петра Васильевича Лопухина, князя Алексея Борисовича Куракина и графа Михаила Андреевича Милорадовича, бывшего, как известно, тогда военным генерал-губернатором С.-Петербурга и по случаю удаления императора от столицы облеченного особой властью. Великий князь объявил им свои права на престолонаследие, известное им по желанию Александра, чтоб он вступил после него на престол, и по отречению Константина Павловича, по случаю бракосочетания его с польскою девицей Грудзинскою, потом княгиней Ловичской. Граф Милорадович отвечал наотрез, что великий князь Николай не может и не должен никак надеяться наследовать брату своему Александру в случае его смерти; что законы империи не дозволяют располагать престолом по завещанию; что при том завещание Александра известно только некоторым лицам, а неизвестно в народе; что отречение Константина также не явное и осталось не обнародованным; что Александр, если хотел, чтобы Николай наследовал после него престол, должен был обнародовать при жизни своей волю свою и согласие на нее Константина; что ни народ, ни войско не поймут отречения и припишут все измене – тем более что ни государя самого, ни наследника по первородству нет в столице, но оба были в отсутствии; что наконец гвардия решительно откажется принести Николаю присягу в таких обстоятельствах, и неминуемое за тем последствие будет возмущение. Совещание продолжалось до 2 часов ночи. Великий князь доказывал свои права, но граф Милорадович признать их не хотел и отказал в своем содействии. На том и разошлись».[306]

Начнем опровергать изложенные факты по порядку. Дата приезда Трубецкого к Опочинину указана неверно, она не могла состояться ранее 26 ноября, поскольку весть о болезни Александра I пришла в Петербург только 25 ноября. Трубецкой либо «случайно запамятовал» (он писал об этом в 1858–1859 гг.), либо сознательно дезинформировал потомков для придания большей убедительности своей позиции и своим действиям. Все это позволяет авторам предположить, что никаких переговоров в указанном Трубецким составе не велось.

Имеются три версии событий 25–26 ноября.

Версия первая. Описание «переговоров» – не более чем попытка Трубецкого свести счеты с уже покойным ко времени написания мемуаров императором Николаем I. В пользу этой версии говорит следующее. Во-первых, Трубецкой «свидетельствует» не о том, чему был очевидцем, а о рассказе Опочинина со слов Куракина. Во-вторых, к моменту написания воспоминаний никого из лиц, упомянутых Трубецким, уже не было в живых (Милорадович погиб в 1825 г., Лопухин умер в 1827 г., Куракин – в 1829-м, Воинов – в 1832-м, Опочинин – в 1852 – м, Николай I – в 1855 г.). Следовательно, опровергнуть «свидетельства» Трубецкого к тому времени было некому. В-третьих, о факте встречи Николая с Лопухиным, Куракиным и Милорадовичем 25 или 26 ноября никто из современников Трубецкого не упоминает.

Кроме того, Трубецкой указывает:

«В книге, изданной статс-секретарем бароном Корфом под заглавием: „Восшествие на престол императора Николая I“, сказано, что великий князь не только что не знал намерения императора Александра назначить его своим наследником, но и не помышлял никогда, что престол должен был когда-либо сделаться его достоянием, а потому был объят страхом, когда узнал, что Константин не принял данной ему присяги. Такое повествование должно казаться очень странным всем тем, кто знал, что Александр давно уже сделал завещание, которое хранилось в 3 экземплярах: в Москве в Успенском соборе, в Государственном совете и в Правительствующем Сенате. Публике петербургской было очень известно, что этим завещанием Николай назначался наследником престола, и конечно это знала не одна петербургская публика. Как же этого не знал великий князь, которого это всех более касалось!».[307]