Спящие красавицы

Она заехала на парковку Рэнсом, вышла, подошла к багажнику и принялась в куче мусора искать свою бейсболку с логотипом «Ищеек Дулинга», потому что мелкая морось грозила перейти в полноценный дождь. Может, пожары пригасит, уже, хорошо. Затем, она проверила входную дверь дома миссис Рэнсом. Не заперта. Она прошла по лужайке и вытащила старушку из кресла. Лила решила, было, что женщина окажется тяжелой, но оказалось, она весила не более 40 килограмм. Она в спортзале тягает больше. К чему всё это? Зачем она это делает?

— Затем, что иначе нельзя, — вслух сказала она. — Затем, что женщина, это вам не украшение для лужайки.

Пока она тащила её по ступенькам, она заметила, как с головы миссис Рэнсом отделились несколько белых нитей. Они взлетели, будто, поднятые ветром, только, никакого ветра не было. Они потянулись к ней, будто чувствовали её желание поспать. Она смахнула нити в сторону и затащила женщину в гостиную. Там, на столике она увидела гору разложенных фломастеров. Как, там эту девочку звали?

— Молли? — снова вслух сказала Лила, укладывая миссис Рэнсом на диван. — Её звали Молли. Зовут Молли.

Она подложила женщине под голову подушку и вышла.

Оказавшись на улице, она заперла входную дверь, села в машину, завела двигатель, потянулась к рычагу коробки передач и убрала руку. Внезапно, поездка в участок показалась ей, совершенно, бессмысленной. Более того, участок показался ей очень далеким, километрах в ста, не меньше. Может, она доберется до него, не врезавшись в дерево или не сбив какую-нибудь боровшуюся со сном женщину, но какой в этом смысл?

— Если не в офис, то куда? — спросила она у машины. — Куда?

Она вынула из кармана футляр для контактных линз. В футляре оставалась ещё одна капсула, она лежала в левом контейнере, но суть была в другом: какой смысл бороться? Рано или поздно, она провалится в сон. Если это неизбежно, зачем откладывать? Как там у Шекспира в «Макбете»? «Тот сон, что тихо сматывает нити с клубка забот, хоронит с миром дни». В конце концов, они с Клинтом во всём разобрались и, наконец, обрели ту душевную близость, о которой он постоянно говорил.

— Я была дурой, — заявила она салону машины. — Но, ваша честь, я молю вас о бессоннице.

Если всё так и есть, почему она не начала бороться раньше? Учитывая происходящее вокруг, её личные заботы казались какими-то мелкими. Незначительными.

— Ладно, ваша честь, — сказала она. — Прошу вас даровать мне страх.

Но ей не было страшно. Она слишком устала, чтобы бояться. Она слишком устала, чтобы вообще, хоть, что-то испытывать.

Лила вытащила рацию. Почему-то, она оказалась тяжелее миссис Рэнсом.

— Первый базе. Линни, ты там?

— На месте, босс, — кажется, Линни ещё закинулась стимуляторами. Её голос был похож на писк довольной белки, усевшейся на горе орешков. К тому же, ночью у неё было 8 часов полноценного сна, она не ездила в Каулин, округ МакДауэлл, и потом не возвращалась через ночь, терзаемая тяжелыми мыслями о собственном муже, хоть он, потом и оправдался. Но, большинство-то, были виноваты, разве это не повод для сомнений? Есть ли какая-нибудь статистика супружеской неверности? Насколько она точна?

Шеннон Паркс попросила Клинта переспать с ней, а он отказал. Вот так он проявляет верность.

Но… разве, не должно быть, именно, так? За верность клятвам и выполнение обязанностей, что, нужно медали давать?

— Босс? Вы там?

— Скоро, кажется, не буду. Нужно, кое-куда заехать.

— Принято. Что случилось?

На этот вопрос Лила решила не отвечать.

— Клинту нужно отдохнуть, а потом вернуться в тюрьму. Позвони ему в районе восьми, ладно? Убедись, что он проснулся и попроси проведать миссис Рэнсом. Пусть позаботится о ней. Он поймет.

— Ладно. Побудка, конечно, не моя специальность, но, видимо, придется освоить. Лила, вы…

— Первый, конец связи.

Лила откинула рацию. На востоке, на горизонте уже виднелось утро пятницы. Начинался новый день. Утро будет дождливым, что обещало, довольно, сонливый день. Рядом, на пассажирском сидении, лежало разное служебное барахло: камера, блокнот, радар, упаковка штрафных квитанций. Лила взяла блокнот, вырвала из него лист и большими буквами записала: «Положи меня, Платину, миссис Рэнсом и Долли в один из пустых домов. Запри нас. Может, ничего не получится, а, может, наоборот». Она задумалась (думать было тяжело) и дописала: «люблю вас». Ниже она нарисовала сердечко, кривое, но какое, уж, есть и подписалась. Затем, Лила вытащила из маленькой коробочки булавку и приколола письмо к нагрудному карману. Прямо, как в детстве, когда мама, каждый понедельник прикалывала к её платьицу конверт с деньгами на молоко. Сама Лила этого не помнила, но мама рассказывала.

Закончив все дела, она откинулась в водительском кресле и закрыла глаза. Сон яростно набросился на неё, вместе с ним пришло успокоение. Блаженное успокоение.

На лице Лилы появились первые бледные нити.

Часть вторая. На том свете выспимся

Мне плевать, как сильно я устал.

Высплюсь на том свете.

Уоррен Зивон[89]