Спящие красавицы

— Надеюсь, вы не против, если я поем. Заморю, так сказать, червячка. Таскать её по дому отнимает много сил. А потом, мы пойдем во двор, — Хикс кивнул в сторону жены. — Верно, Надин?

Какое-то время оба ждали, будто она ответит. Но Надин безмолвно сидела за столом, как чужеродная статуя.

— Послушайте, мистер Хикс, я не хочу отнимать у вас много времени.

— Всё хорошо, — Хикс подхватил вилкой тост и откусил от него. Ему на колени упали капли белого соуса и куски говядины. — Мать твою, — Хикс закашлялся с полным ртом. — И так чистой одежды почти не осталось. Стиркой занимается Надин. Ты бы проснулась и занялась делом, а, Надин? — он проглотил кусок и коротко, по-деловому, кивнул Фрэнку. — Я собираю мусор и выношу его по пятницам. Вполне справедливое разделение труда.

— Сэр, я бы хотел узнать у вас…

— И машину ещё заправлял. Она терпеть не может все эти станции самообслуживания. Я ей говорил: «Тебе нужно учиться, милая, на случай, если я умру раньше тебя». А она ответила…

— Я хотел бы узнать у вас о том, что творится в тюрьме, — Фрэнку хотелось, как можно скорее, убежать из дома Хикса. — Там содержится женщина, о которой говорят в городе. Её зовут Эви Блэк. Что вы можете о ней рассказать?

Хикс молча посмотрел в свою тарелку.

— Я бы держался от неё подальше.

— Она не спит?

— Не спала, когда я уходил. Да, я бы держался от неё подальше.

— Рассказывают, она засыпает и просыпается. Это так?

— Похоже, что так, но… — Хикс продолжал смотреть в тарелку, слегка наклонив голову, будто подозревал, что ему вместо тоста подложили кусок дерьма. — Не хотелось бы пинать дохлую лошадь, но я бы оставил её в покое, офицер.

— Что вы хотите сказать? — Фрэнку вспомнился мотылек, явившийся из пламени, когда Гарт Фликингер поджег кусок кокона. Который пристально их изучал.

— Она забрала мой мобильник.

— Простите, что? Как ей это удалось?

— Она угрожала мне крысами. Крысы на её стороне. Они ей подчиняются.

— Ей подчиняются крысы.

— Вы, ведь, понимаете последствия? Во всех гостиницах, тюрьмах есть грызуны. А сокращения бюджета только усугубляют проблему. Коутс как-то сказала, что придется прекратить травлю, потому что теперь яды им не по карману. В заксобраниях, ведь, об этом не думают, да? Это же просто тюрьма. Что значат крысы, когда заключенные сами, как крысы? Ну, а что если одна из заключенных научится управлять крысами? Что тогда? — Хикс отодвинул тарелку. Внезапно аппетит покинул его. — Это, конечно, риторический вопрос. В заксобраниях о таких вещах никогда не думают.

Фрэнк направился к выходу из столовой, прикидывая вероятность того, что этот человек пережил приступ галлюцинаций из-за пережитого стресса. Но, ведь, он сам видел, как из пламени родился мотылек — как с этим быть? Фрэнк сам всё видел. И разве этот мотылек не смотрел прямо на него, на Фрэнка? Может, конечно, это тоже была галлюцинация. Фрэнк и сам пережил стресс, в конце концов. Но он так не считал. Кто мог бы утверждать, что заместитель директора не поехал крышей? Кто мог бы утверждать, что он не говорил правду?

Может, он сошел с ума именно потому, что говорил правду. Как насчет этой неприятной вероятности?

Хикс поднялся из-за стола.

— Раз уж вы пришли, не поможете мне вынести её наружу? Спина болит, а, ведь, я уже отнюдь не молод.

Фрэнк хотел этого меньше всего, однако согласился. Он ухватил Надин Хикс за распухшие лодыжки, а Хикс взял её за не менее распухшие руки. Они пронесли её по дому, вытащили наружу, обошли дом, осторожно неся спящее тело. Паутина скрипела как подарочная бумага.

— Потерпи, Надин, — сказал Хикс покрывалу, окружавшему лицо его жены. — Отнесем тебя к шезлонгу. Погреешься под солнышком. Уверен, оно до тебя достает.

— И кто сейчас командует? — спросил Фрэнк. — В тюрьме?

— Никто, — ответил Хикс. — А, Ванесса Лэмпли должна быть, если она ещё не спит. Она — старший офицер.

— Психиатр, Норкросс, утверждает, что главный он, — сказал Фрэнк.

— Чушь.

Они усадили миссис Хикс в шезлонг, стоявший на каменном постаменте. Сегодня солнце спряталось за тучами. Пошел легкий дождь. Капли падали на кокон, но не впитывались, а скатывались по нему вниз, будто он был сделан из брезента. Хикс принялся громоздить над женой зонтик. Ножка зонтика царапала каменный постамент.

— Нужно быть внимательней. Нельзя, чтобы она попадала под солнечные лучи — сгорит мгновенно.

— Норкросс? Психиатр? — напомнил Фрэнк.

Хикс хохотнул.

— Норкросс всего лишь наёмный работник. У него нет никакой власти. Никто его не мог назначить.

Его слова не удивили Фрэнка. Он подозревал, что ахинея, которую нёс Норкросс — ахинея и есть. Впрочем, он не злился. На карту поставлены жизни. Множество жизней, но его волновала лишь Нана, потому что она в его глазах представляла остальных. В этом не было никакого эгоизма, если подумать. Можно, даже сказать, Фрэнк проявлял альтруизм! И значит, нужно оставаться спокойным.

— Что он за человек? Мозгоправ этот?

Хикс, наконец, установил зонтик и раскрыл его над головой жены.

— Ну, вот, — он сделал несколько глубоких вздохов.