Спящие красавицы

Она познакомила его с психофармацевтом и тот выписал Фрэнку рецепт. Он принимал таблетки согласно рецепту, не замечая каких-либо изменений и продолжал ходить на курсы. Постепенно подвал центра помощи ветеранам начал заполняться людьми. Они говорили, что «хотят измениться». Говорили, что «хотят избавиться от говна в голове». Говорили, что «хотят перестать беситься по любому поводу».

Ни терапия, ни волшебные таблетки не могли изменить того факта, что браку Фрэнка конец. Он слишком часто обманывал ожидания Элейн и дело не только в кухонной стене. Но он с этим справился. Он осознал, что никогда её, в общем-то, не любил. Будет лучше отпустить её. Он передал дочь под полную её опёку и сказал, что ему будет достаточно проводить с ней два выходных в месяц. Со временем, если ситуация улучшится, можно будет встречаться чаще.

Дочери он сказал:

— Я тут думал о собаке…

17.

— Как дела? — спросил Фрэнк у Клинта под звуки музыки «The Dubliners».

На день Благодарения Фрэнк направлялся в Вирджинию к родителям бывшей жены. «Золофт» и сеансы терапии помогали, но родители жены — это всё-таки родители жены, тем более, бывшей. Он остановился в баре «У О'бёрна» дабы ещё хоть на полчаса отсрочить эту встречу.

— Держусь, — ответил Клинт, потирая глаза. — Нужно сбросить вес, но я держусь.

Они сели за столик в дальнем углу.

— Ты бухаешь в ирландском баре на день Благодарения. Это, по-твоему, «держусь»?

— Я не сказал, что у меня всё хорошо. К тому же, ты и сам здесь.

Фрэнк подумал, что чёрт с ним, и сказал:

— Я рад, что мы тогда не перебили друг друга.

Клинт поднял кружку с пивом.

— Я за это выпью.

Они чокнулись. Клинт не злился на Фрэнка. Он вообще ни на кого не злился. Он лишь испытывал огромное разочарование по отношению к себе самому. Он не ожидал, что лишится семьи, спасая её. Не такой финал он представлял.

Они заговорили о детях. Дочь Фрэнка влюбилась в какого-то парня из Огайо. Фрэнк немного переживал, что может стать дедушкой в 45 лет, но относился к их общению спокойно. Клинт сказал, что его сын стал каким-то тихим в последнее время. Наверное, мечтает, поскорее уехать из города, поступить в колледж и посмотреть мир за пределами их угольного края.

— Как жена?

Клинт дал знак бармену повторить.

Фрэнк отрицательно помотал головой.

— Мне не надо. Бухло и «золофт» плохо сочетаются. Пора идти. Бандиты не ждут, — он улыбнулся. — Слушай, поехали со мной? Познакомлю тебя с роднёй Элейн. Надо, наверное, с ними помягче, это, всё-таки, бабушка и дедушка Наны. Ездить к ним — сущий ад, но, хоть кормят неплохо.

Клинт поблагодарил его, но отказался.

Фрэнк встал, направился, было, к выходу, но развернулся и сказал:

— Помнишь, тогда, у Древа…

— Что?

— Помнишь, как зазвонили колокола?

Клинт прекрасно помнил этот момент. Колокола начали звонить, когда женщины начали просыпаться.

— Так, вот — продолжал Фрэнк. — В тот момент я огляделся в поисках той сумасшедшей, а её нигде не было. Ангелочек, как её…

Клинт улыбнулся.

— Ангелочек Фитцрой.

— Не знаешь, что с ней?

— Ни малейшего представления. В Кёрли её точно нет.

— Помнишь Барри, страховщика? Он сказал, она убила Питерса.

Клинт кивнул.

— Мне он то же самое сказал.

— Да? А ты, что ответил?

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Так и сказал. Дон Питерс был настоящей мимозой в заднице, — он замолчал. — Занозой. Я хотел сказать, занозой.

— Старик, кажется, тебе пора домой.

Клинт ответил:

— Отличная мысль. А где это?

18.

Через два месяца после дня, который назвали Днём Пробуждения, один фермер из Монтаны увидел голосовавшую у шоссе 2 женщину. Он остановился.

— Запрыгивайте, девушка, — сказал он. — Куда направляетесь?

— Не знаю, пока, — ответила она. — Начну с Айдахо. Потом, может, в Калифорнию.

Он протянул руку.

— Росс Оллбрайт. Пару округов прокатимся вместе. Как вас зовут?

— Ангелочек Фитцрой, — в другое время, она бы не пожала ему руки и представилась другим именем, держа в рукаве нож. В этот раз не было ни ножей, ни вымышленных имён. Ей это всё было уже без надобности.

— Хорошее имя, Ангелочек, — переключаясь на третью передачу. — Я тоже христианин. С самого рождения.

— Хорошо, — ответила Ангелочек без тени сарказма.

— Откуда вы, Ангелочек?

— Из небольшого городка под названием Дулинг.

— Вы там проснулись?

Когда-то Ангелочек бы сказала «да», потому что врать было проще, к тому же, ложь была частью её самой. Она в ней даже преуспела. Но она начала новую жизнь и теперь говорила правду, несмотря ни на какие оправдания.

— Я одна из тех, кто не уснул, — ответила Ангелочек.

— Ого! Да вы везучая! И сильная!

— Меня благословили, — сказала Ангелочек. Это было правдой, по крайней мере, она так считала.

— Слышать это — уже благословление, — с чувством произнес фермер. — Что будете делать, если не секрет? Чем займётесь, когда окончите свой путь?

Ангелочек посмотрела на цепь гор и бескрайнее синее небо и сказала:

— Праведные вещи. Вот, что я буду делать, мистер Оллбрайт. Буду делать праведные вещи.

Он долго смотрел на неё, затем улыбнулся.

— Аминь, сестра.

19.