Спящие красавицы

— Слишком часто пинала по жопе, — ответила та. Что, было недалеко от истины. Задниц она отпинала очень много. Она завернула левый рукав рубашки и продемонстрировала татуировку на широком бицепсе: «Твоя гордость» было написано на могильном камне под изображением согнутой руки. Затем она завернула второй рукав. На правом бицепсе был изображен такой же могильный камень с надписью: «Вся твоя сраная гордость».

— Ясно, — ответила заключённая, теряя задор. — Ты крутая.

— Уж, поверь, — сказала ей Ванесса и добавила: — Шевелись, давай.

Иногда она молилась вместе с Клаудией, которая теперь звалась преподобная Стивенсон. Они молились о прощении своих грехов. Молились о спасении души Ри. Молились о спасении души Джанет. Молились о детях и их матерях. Молились обо всём, о чём можно было молиться.

— Кем она была, Клаудия? — однажды спросила Ванесса.

— Неважно, кем была она, — ответила преподобная Стивенсон. — Важно, кто мы.

— И кем мы будем?

Преподобная Стивенсон была строга, она совершенно не была похожа на себя прежнюю. Та Клаудия и мухи бы не обидела.

— Должны быть сильнее. Должны быть лучше. Должны быть готовы сделать то, что нужно.

10.

В другой ситуации, рак шейки матки уже убил бы Дженис Коутс, но по ту сторону Древа время шло иначе, и рост опухоли замедлился. Но дочь заметила симптомы даже там. Через два дня после пробуждения, Микаэла отвела мать к онкологу, а ещё через два дня она записалась на курс химиотерапии. Дженис согласилась с требованием Микаэлы уйти в отставку и позволить дочери заботиться о ней, договариваться с врачами, следить, чтобы она вовремя принимала лекарства. Также Микаэла настояла, чтобы мать бросила курить.

По мнению Микаэлы, рак — это полное говнище. Отец умер, когда она была ещё маленькой и до сих пор разгребала связанное с этим дерьмо. Только меньше его не становилось. Когда ты женщина, дерьмо приходится разгребать ежедневно, а когда ты женщина-журналист, махать лопатой нужно в два раза активнее. Микаэле же приходилось махать в три раза активнее. Она вернулась из столицы домой, поломала раритетный мотоцикл, держалась на ногах лишь благодаря мету Гарта Фликингера и пережила кровавый бой не для того, чтобы быть заваленной кучей дерьма. Даже, если это была раковая опухоль у её родной матери.

После курса химиотерапии и анализов Дженис сообщили, что началась ремиссия.

— Ну и что делать теперь? Тебе нужно какое-то занятие, — сказала ей Микаэла.

Дженис сказала, что Мики абсолютно права. Первым делом, нужно, чтобы дочь вернулась в Вашингтон. Она должна вернуться к работе.

— Ты собираешься как-то рассказать о случившемся? — спросила Дженис. — Описать личный опыт?

— Собиралась, но…

— Но?

Это было сложно. Во-первых, люди решат, что история о приключениях женщин по ту сторону Древа — полная херня. Во-вторых, они скажут, что существование таких созданий, как «Эви Блэк» невозможно, а «аврора» была вызвана естественными, пусть пока и неизученными, причинами. В третьих, если федеральные власти решат, что Микаэла не выдумывает, у них возникнут вопросы, на которые власти Дулинга, особенно, шериф Лила Норкросс, ответить не смогут.

Пару дней Дженис провела с дочерью в столице. Уже отцвела вишня. Стояла жара, но они подолгу гуляли. Однажды мимо них по Пенсильвания авеню пронесся президентский кортеж — цепь длинных черных лимузинов и внедорожников.

— Глянь, — сказала Микаэла.

— Да не похер ли? — ответила Дженис. — Очередной хитрожопый хер.

11.

В один из домов в городе Акрон, штат Огайо, где жил Бобби Сорли с тётей Нэнси, начали приходить банковские чеки. Суммы были скромными, когда двадцать долларов, когда шестьдесят, но эти деньги помогали. Чеки были подписаны некоей Элейн Наттинг. В письмах, в которые были вложены чеки, Элейн писала Бобби о его матери. Она рассказывала о доброте Джанет, её порядочности, всех тех качествах, которые она хотела бы видеть в сыне.

Несмотря на то, что Бобби почти не знал матери, и, в связи с совершенным ею преступлением, не доверял ей, он любил её. Впечатление, которое она произвела на эту Элейн Наттинг, убеждало его в том, что мать была хорошей женщиной.

Вместе с письмами были вложены рисунки, сделанные Наной. Выполнены они были очень талантливо. Бобби попросил её нарисовать горы, чтобы он, глядя на них, мог думать о мире за пределами Акрона.

Нана нарисовала красивейший пейзаж: монастырь на склоне горы, окруженный реками, птицы в облаках и следы ног, уходящие куда-то за пределы картины.

«Это потому, что ты сказал «пожалуйста», — написала ему Нана.

«Конечно, я сказал «пожалуйста». Как иначе-то?» — написал он в ответ.

В следующем письме Нана написала: «Некоторые мальчики никогда не говорят «пожалуйста». Мне не хватит места на бумаге, чтобы перечислить имена тех, кто никогда не говорит «пожалуйста».

«Я не их таких», — написал Бобби в ответ.