Спящие красавицы

— Прости. Всё из-за того, что у меня интрижка с коллегой по работе, — сказала она, потому что, именно так, сказала бы та Лила, на которой он женился. — Отвлекает.

— А, я понял, — ответил Клинт. — Это Линни, да? — и потянулся к ней за поцелуем, и она даже поцеловала его.

5.

Вторым шагом была слежка.

Лила уселась на верхнем ряду трибуны в спортзале и наблюдала, как сборная трех округов вышла на разминку. Шейлу Норкросс она нашла сразу, под номером 34, бегавшую из конца в конец на дальней стороне площадки. Затем, она принялась разминать колени. Лила профессиональным взглядом изучала девочку. Может, у неё было другое, отличное от Клинта, лицо, может, она вела себя иначе, но, что с того? У детей всегда двое родителей.

Во втором ряду, недалеко от скамейки команды хозяев, стояли несколько взрослых и шумно аплодировали в так музыке. Родители игроков. Была ли среди них Шеннон? Например, та, в свитере крупной вязки. Или матерью девочки была вон та, крашеная блондинка? Или, какая-то другая женщина? Лила не знала. Да и откуда ей знать? Её на эту вечеринку не звали, она была здесь чужой. Когда их браки распадались, люди обычно говорили: «Всё было, как будто не по-настоящему». Окружающее Лилу — зал, толпа, крики — всё было настоящим. Нет, дело в ней самой. Она была ненастоящей.

Прогудела сирена. Началась игра.

Шейла Норкросс прорвалась сквозь толпу и сделала то, что отмело все сомнения. Это свидетельство было сильнее любого физического сходства, любой записи в личном деле. Сидя на трибуне, Лила была свидетелем падения собственного брака.

6.

Закрыв глаза перед животными, Лила ощутила, как на неё навалился сон. То было не скольжение, не легкое касание, а натиск многотонного тягача. В сознание хлынула паника, и она сильно ударила себя. Затем открыла глаза. Не было ни змеи, ни тигра, ни павлина. Не было и никакого баньяна. Посреди поляны стоял развесистый двадцатиметровый дуб, прекрасный в своей нормальности. По ветке проскакала белка.

— Галлюцинация, — сказала она. — Плохо дело.

Она взяла рацию.

— Линни? Ты там? Приём.

— Я здесь, шериф, — голос прозвучал тихо, приглушенно, но без помех. — Что… случилось?

Снова послышалось жужжание ЛЭП. Лила даже не поняла, что оно куда-то исчезало. А оно исчезало? Блин, она не в себе.

— Ничего, Линс. Закончу здесь и приеду.

— Вы… в порядке, Лила?

— Нормуль. Потом поговорим.

Она обернулась. Обычный дуб. Большой, но, совершенно, обычный. В этот момент, с дуба порхнула ещё одна зеленая птичка и устремилась туда же, куда и остальные — в направлении заходящего солнца.

Лила крепко зажмурилась, затем открыла глаза. Никаких птиц. Ей всё почудилось.

«А как же следы? Они, ведь, привели меня сюда».

Лила постаралась не думать ни о следах, ни о дереве, ни о странной женщине, ни о чём бы то ни было ещё. Ей нужно было добраться до города и при этом не уснуть. А в Дулинге нужно, обязательно, зайти в аптеку. Не выйдет с аптекой, в участке есть ящик с вещдоками. И всё же…

И всё же, что? У неё была мысль, что именно, но она улетучилась по причине усталости. Или, почти улетучилась. Она ухватила её в самый последний момент. Король Кнуд, вот о чём она думала. Король Кнуд приказывает волнам повернуть вспять.[58]

7.

Сын Лилы тоже не спал. Он лежал в придорожной грязи. Он был мокрый, ему было больно, и что-то впивалось ему в спину. На ощупь, похоже на пивную банку. Завершала эту неприятную картину очень нехорошая компания, которая его окружала.

— Норкросс.

Это Эрик.

Грёбаный Эрик Бласс.

Джаред лежал с закрытыми глазами. Если они решат, что он без сознания, а, может даже умер, то убегут, как последние ссыкухи, каковыми и являлись.

— Норкросс!

На этот раз он пнул Джареда в бок.

— Валим отсюда, Эрик, — послышался другой голос, принадлежавший Кенту Дейли. — Кажется, он уже остывает.

— Или в коме, — по голосу Курта нельзя было сказать, что он сильно разочарован этим фактом.

— Он не в коме. Он притворяется, — судя по голосу, Эрик сам нервничал. Он присел на корточки. До Джареда донесся терпкий запах его одеколона. Господи, он, что в нём купается? — Норкросс!

Джаред продолжал лежать. Боже, хоть бы появилась полицейская машина, пусть даже за рулём сидела бы его мать, и плевать на последующие объяснения. Только, подмога приходит вовремя только в кино.

— Если не очнешься, Норкросс, я, как следует, въебу тебе по яйцам.

Джаред открыл глаза.

— Ладненько, — сказал Эрик, улыбнувшись. — Ни ран, ни повреждений.

Джаред, считавший, что получил повреждения и от машины и от этих кретинов, ничего не ответил.

— Ничего мы со старухой не сделали, да и ты, вроде, в порядке. По крайней мере, кости ниоткуда не торчат. Так, что, можно, вызывать скорую. Когда отдашь телефон.

Джаред помотал головой.

— Ну ты и мудак, — без злобы сказал Эрик, будто обращался к щенку, который напрудил на ковер. — Курт? Кент? Подержите его.

— Блин, Эрик, я даже не знаю, — протянул Кент.

— Я знаю. Держите его.

— А, если у него эти, как их, внутренние повреждения? — спросил Курт.

— Нет у него ничего. Машина его, едва, задела. Держите, я сказал.