Спят курганы темные

– Я тебе его в свое время и рассказал. Тебе, кстати, и Лене Кононову – мы с Таней тогда праздновали новоселье. Эх, кто мог тогда подумать, что он станет сбушной нелюдью… А насчет диверсантов – полагаю, что они решили косить под хохлов, не зря на них бандеровские шевроны.

– Только сам камуфляж ох какой дорогой – такой даже у «навозов» не всегда найдется.

– Мне тоже так почему-то кажется. Ладно, постреляли, отдохнули, теперь давай займемся делом. Будем ковать железо, пока горячо. Предлагаю такой вариант – тебе оба пиндоса – или кто они там, – а мне Кононов.

– Ты ж с ним дружил… Я-то его знал шапочно, не более того. По всем неписаным правилам нельзя тебе его допрашивать.

– Видишь ли… люди, конечно, меняются, но я попробую склонить его к сотрудничеству. Тем более что есть некоторая вероятность, что его сюда прислали потому же, почему и меня. И очень интересно было бы узнать, что сбушникам известно – а что нет.

– Скажи сразу, тебе не улыбается допрашивать их по-английски…

– И это тоже. Подзабыл я его. А ты вроде обменивался опытом с нашими гвинейскими, тьфу ты, английскими и американскими «друзьями» в начале девяностых… И даже провел какое-то время в Америке.

– Было дело… Ну ладно, попробую вспомнить их мову.

На том мы и порешили. Подумав, я решил начать с рыжего, который единственный выжил во дворе КПЗ. Когда наши ребята швырнули туда по гранате – уже после того, как пулеметы сделали свое дело – я обратил внимание, что этот прикрылся телом соседа, а потом сдался в плен без всяких фокусов. Жить ему захотелось, такое у меня возникло впечатление… Вот от этого и станем танцевать.

– Имя, звание, личный номер! – потребовал я, зная, что американцев приучают на случай попадания в плен выдавать именно эту информацию и никакую другую. И правильно – именно такой перечень указан в Женевской конвенции.

Похож он был на жителя самостийной Украины примерно настолько же, насколько я на йеменита. Ежели что, знаю я, как эти самые йемениты выглядят, провел там некоторое время в восьмидесятых, но рассказывать о своих похождениях в стране верблюдов и фиников, а также великолепных древних городов, не имею права, уж простите.

Тот с готовностью ответил, причем тон его был скорее заискивающим:

– Майкл МакМертри Иннис, младший лейтенант[50], «тюлени» Военно-морских сил США, номер социального страхования[51] такой-то.

Я подождал, пока сержант Лапочкин запишет эту информацию, но не успел задать свой первый вопрос, как Иннис неожиданно взмолился:

– Не надо меня пытать, я все расскажу! Все, что знаю!

– А кто вам сказал, что вас будут пытать?

– Командер-лейтенант Фрэнк. Он сказал, что русские – звери, и что лучше застрелиться, чем попасть к вам в плен.

– Интересно. А где этот командер сейчас?

– Он не входил с нами во двор, сэр. Он ждал вместе с украинским майором снаружи.

– Опишите его.

– Примерно шесть футов[52], черные волосы, смугловатая кожа, карие глаза, длинный нос. Родинка, похожая на бородавку, на верхней губе.

Я улыбнулся про себя – это описание как нельзя лучше подходило к захваченному группой Остапа пиндосу.

– А вы не знаете его полного имени?

– Питер Тарас Фрэнк, сэр. Позывной странный – Байда. Почти как наш вице-президент[53].

Интересно, подумал я. Байда – это запорожский казак из легенды, обычно отождествляется с князем Дмитрием Вишневецким, основателем Запорожской Сечи, казненным в Стамбуле в 1563 году. Но, как бы то ни было, похоже, что наш Фрэнк – хохол. Или его предки…

– И что же вам этот ваш Байда рассказал?

– Что русские – палачи по жизни. И что первым делом нас начнут страшно мучить, так, что даже индейцы-ирокезы с их «столбами пыток» будут выглядеть адептами матери Терезы.

Похоже, что Фрэнк надеялся, что его люди застрелятся, прежде чем сдаваться русским – или донецким. Но что получилось, то получилось. Меня подмывало, конечно, сказать, что мы такими вещами не занимаемся, в отличие от Гуантанамо, но я решил, что рассказанное «байдой» послужит стимулом для откровенности. И действительно, младший лейтенант поторопился как можно скорее выдать нам всю известную ему информацию.

От него я узнал, что часть их была расквартирована в немецком городке Бёблинген, что под Штутгартом. И что его и других лично отобрал Фрэнк – и брал он только белых, чтобы они в случае чего могли сойти за украинцев. Я мысленно снял шляпу перед Шуриком – мой друг вновь оказался прав.

Иннис рассказал нам и о том, что штаб «Азова» перенесли из Петровского в какую-то деревушку на горе, и что вышли они именно оттуда. А я вспомнил, что в тех местах, действительно, есть некая Сауровка – практически единственная, находящаяся в этой части кряжа, если не считать пары хуторов. Но больше мне Иннис ничего путного сказать не смог – кроме того, конечно, что им было поручено освобождение Моравецкого и ликвидация не только охраны КПЗ, но и Михайлюты. Так что я приказал его пока убрать с глаз долой и привести ко мне Фрэнка.