Спин

– Ладно тебе, Кэрол, – не унимался И Ди. – Именно я воспитал Джейсона, и для тебя это вовсе не новость. Пусть ты не в восторге от той жизни, что я ему выстроил, но именно так все и было: я выстроил его жизнь и обеспечил Джейсона средствами, чтобы ее прожить.

– А я его родила.

– Это не нравственный поступок, а физиологическая функция. Все, что было у Джейсона, он получил от меня. И я научил его всему, что он знал.

– К добру или к худу?

– А теперь ты вздумала порицать меня только потому, что у меня появились некоторые практические соображения.

– Практические соображения? Какие именно?

– Очевидно же, что я говорю о вскрытии!

– Да, ты упоминал об этом по телефону. Но это унизительно и попросту невозможно.

– Я надеялся, что ты серьезно отнесешься к моей озабоченности. Как видно, зря. Но мне не требуется твое разрешение. За стенами этого здания ждут люди с судебным приказом, выданным на основании закона о чрезвычайных мерах, они заберут тело.

Кэрол попятилась:

– Неужели ты и это можешь?

– Здесь у нас нет вариантов. Ни у тебя, ни у меня. Тело заберут, нравится нам это или нет. Да это простая формальность, никакого вреда не будет. Умоляю, давай сохраним хоть немного достоинства и взаимоуважения. Позволь мне забрать тело моего сына.

– Не могу.

– Кэрол…

– Я не могу отдать тебе тело.

– Ты что, не слышишь? Это не обсуждается!

– Прости, но это ты меня не слышишь. Так послушай, Эд, и послушай внимательно. Я не могу отдать тебе тело. Это попросту невозможно.

Он собирался что-то сказать, но передумал и уставился на нее широко раскрытыми глазами.

– Кэрол, что ты натворила? – спросил он наконец.

– Нет никакого тела. Больше нет. – Губы ее изогнулись в улыбке, коварной и горькой. – Но можешь забрать пепел. Если тебе так надо.

* * *

Я отвез Кэрол в Казенный дом, где Эмиль Харди (когда включили электричество, он бросил свою недолговечную затею с местным новостным листком) сидел с Дианой.

– Вспоминали старые добрые времена, – улыбнулся Харди, уходя. – Я, бывало, видел, как они гоняли на велосипедах. Давно это было. А с кожей у нее…

– Это не заразно, – тут же сказала Кэрол. – Не беспокойтесь.

– Но выглядит необычно.

– Да, так и есть. Необычно. Спасибо, Эмиль.

– Вы бы заглянули к нам как-нибудь поужинать. Порадовали бы нас с Эшли.

– Заманчивое предложение. Передайте, пожалуйста, Эшли, что я очень ей признательна. – Кэрол закрыла дверь и повернулась ко мне. – Мне нужно выпить. Но первым делом – самое главное. Эду известно, что ты здесь. Ты должен уехать, вместе с Дианой. Сможешь увезти ее в безопасное место? Туда, где Эд ее не найдет?

– Конечно. А как же вы?

– Мне опасность не грозит. Не исключаю, что Эд пришлет людей на поиски похищенного Джейсоном сокровища – что бы он там себе ни воображал. Но ничего не найдет, если ты, Тайлер, хорошенько все подчистишь. А отобрать у меня дом он не сможет. Мы с Эдом давно подписали мировую, наши стычки пустяковые. Но тебе он способен навредить. И Диане – даже против своей воли.

– Я этого не допущу.

– Тогда собирай вещи. Не исключаю, что времени в обрез.

* * *

Накануне дня, когда «Кейптаун Мару» должен был пройти сквозь Дугу, я вышел на палубу, чтобы посмотреть восход. Дуга была почти невидима, нисходящие ее опоры скрывались за горизонтом на востоке и на западе, но в получасе от рассвета линия ее верхушки мягко светилась в небе чуть севернее корабля – острая, как лезвие бритвы.

К середине утра эта линия скрылась за высоким перистым облаком, но никто не забыл о ее существовании.

Перспектива транзита действовала всем на нервы – не только пассажирам, но и бывалой команде. Матросы занимались привычными делами: обслуживали корабль, починяли машинное оборудование, обдирали и перекрашивали палубные надстройки, но в ритме работы чувствовалась суета, которой я вчера не замечал. Джала вынес на палубу пластмассовый стул и уселся рядом со мной. Сорокафутовые контейнеры ограничивали вид на океан, но защищали нас от ветра.

– Это мое последнее путешествие на ту сторону, – сказал Джала.

Он был легко одет: в джинсы и свободную желтую рубашку. Расстегнул ее, подставил грудь солнцу. Достал из палубного кулера банку пива, дернул за кольцо. Все эти действия выдавали в нем человека мирского, светского бизнесмена, в равной степени пренебрегающего исламским шариатом и минангским адатом.

– На сей раз обратной дороги нет, – добавил он.

Он сжег за собой все мосты (в буквальном смысле), если имел какое-либо отношение к мятежу в Телук-Баюре. Взрывы оказались подозрительно удобным заслоном для нашего отбытия, пусть даже нас едва не накрыло пожаром. Уже много лет Джала занимался посредничеством в деле нелегальной эмиграции и зарабатывал на этом гораздо больше, чем в своей юридически чистой импортно-экспортной конторе. Шутил, что у людей больше денег, чем пальмового масла. Но конкурировать с индийцами и вьетнамцами становилось все труднее, а политический климат заметно испортился; поэтому лучше ретироваться в Порт-Магеллан и уйти на покой, чем провести остаток жизни в тюрьме «новых реформази».

– Это не первый ваш транзит?

– Третий.

– Те два были непростыми?