Спиноза Б. Избранные произведения

видов желания, сколько видов удовольствия, неудовольствия, любви

и т.д., и, следовательно (по только что показанному), столько же, сколько видов тех объектов, со стороны

5

02

которых мы подвергаемся аффектам; что и требовалось доказать.

С

холия. Между видами аффектов, которые (по пред. т.) должны быть

весьма многочисленны, замечательны чревоугодие, пьянство, разврат, скупость и честолюбие, составляющие не что иное, как

частные понятия любви или желания, выражающие природу обоих

этих аффектов по тем объектам, к которым они относятся. Ибо под

чревоугодием, пьянством, развратом, скупостью и честолюбием мы

понимаем не что иное, как неумеренную любовь или стремление к

пиршествам, питью, половым сношениям, богатству и славе. Сверх

того эти аффекты в силу того, что мы различаем их от других только

по тому объекту, к которому они относятся, не имеют себе

противоположных. Ибо умеренность, трезвость и, наконец, целомудрие, которые мы обыкновенно противополагаем

чревоугодию, пьянству и разврату, не составляют аффектов, иными

словами, страдательных состояний, а указывают на способность

души, умеряющую эти аффекты.

Я

не могу, впрочем, объяснять здесь остальные виды аффектов (так

как их столько же, сколько видов объектов), да если бы и мог, то в

этом нет надобности. Для нашей цели, а именно для определения

силы аффектов и могущества над ними души, нам достаточно иметь

общее определение каждого аффекта. Нам достаточно, говорю я, уразуметь общие свойства аффектов и души, чтобы быть в состоянии

определить, в чем заключается и сколь велико могущество души в

умерении и обуздании аффектов. Поэтому, хотя между различными

аффектами любви, ненависти или желания, например между

любовью к детям и любовью к жене, есть большая разница, однако

нам нет нужды знать эти различия и делать дальнейшие изыскания

об их природе и происхождении.

Теорема 57.

В

сякий аффект одного индивидуума отличается от аффекта другого

настолько, насколько сущность одного отличается от сущности

другого.

Д

оказательство. Эта теорема явствует из акс. 1, которую см. после

леммы 3, сх. т. 13, ч. II. Тем не менее мы докажем ее из определений

трех первоначальных аффектов.

5

03

В

се аффекты, как это показывают данные нами их определения, относятся к желанию, удовольствию или неудовольствию. Но

желание есть самая природа или сущность каждого (см. его опр. в

сх. т. 9); следовательно, желание всякого индивидуума отличается от

желания другого настолько, насколько природа или сущность одного

отличается от сущности другого. Далее удовольствие и

неудовольствие составляют страдательные состояния, которыми

способность или стремление каждого пребывать в своем

существовании увеличивается или уменьшается, способствуется или

ограничивается (по т. 11 и ее сх.). Но под стремлением пребывать в

своем существовании, поскольку оно относится вместе и к душе и к

телу, мы разумеем влечение и желание (см. сх. т. 9); следовательно, удовольствие и неудовольствие составляют самое желание или

влечение, поскольку оно увеличивается или уменьшается, способствуется или ограничивается внешними причинами, т.е. они

(по той же сх.) составляют самую природу каждого индивидуума. А

потому удовольствие или неудовольствие одного отличается от

удовольствия или неудовольствия другого настолько же, насколько

природа или сущность одного отличается от сущности другого. И

следовательно, всякий аффект одного индивидуума отличается от

аффекта другого настолько и т.д.; что и требовалось доказать.

С

холия. Отсюда следует, что аффекты животных, которых называют

лишенными разума (считать их бездушными после того, как мы

узнали происхождение души, мы никоим образом не можем), отличаются от аффектов человека настолько, насколько их природа

отличается от природы человеческой. Так и человек и лошадь

подвержены страсти производить потомство, но последняя —

страсти лошадиной, первый — человеческой. Точно так же страсти и

влечения насекомых, рыб и птиц должны быть различны. Хотя, таким образом, каждый индивидуум живет в довольстве своей

данной природой и находит в ней удовольствие, однако эта жизнь, которой каждый доволен, и удовольствие есть не что иное, как идея

или душа того же самого индивидуума; а потому удовольствие

одного отличается по своей природе от удовольствия другого

настолько, насколько сущность одного отличается от сущности

другого. Из предыдущей теоремы следует, наконец, что немало

также разницы между удо-

5

04

вольствием, которым увлекается, например, пьяница, и