Спиноза и проблема выражения

Встает несколько вопросов. С одной стороны, если предположить, что два параллелизма согласуются друг с другом, то почему они должны сначала пройти через «эпистемологический» поворот? Только ли это поворот? Каков его смысл и значимость во всей Этике в целом? Но главным образом, примиримы ли эти два параллелизма? Эпистемологическая точка зрения означает: модус дан в атрибуте, в атрибуте мышления ему соответствует идея, представляющая этот модус и представляющая только его.^[185] Будучи далеким от того, чтобы вести нас к единству «модификации», выражаемой всеми модусами разных атрибутов, эпистемологический параллелизм ведет нас к простому единству «индивида», образованного модусом определенного атрибута, и идеи, представляющей исключительно этот модус.^[186] Будучи далеким от того, чтобы вести нас к единству всех модусов, различающихся по атрибуту, он ведет нас к множественности идей, соответствующих модусам разных атрибутов. Именно в том смысле «психофизический» параллелизм является особым случаем эпистемологического параллелизма: душа – идея тела, то есть идея некоторого модуса протяженности и только этого модуса. Тогда эпистемологическая точка зрения представляется так: один и тот же индивид выражен неким модусом и соответствующей ему идеей. Но онтологическая точка зрения такова: одна и та же модификация выражена всеми соответствующими модусами, кои различаются по атрибуту. Из всех учеников и друзей Спинозы именно Чирнгаус лучше всех подчеркивает трудность, замечая, что она пребывает в сердцевине системы выражения.^[187] Как примирить эти две точки зрения? Тем более, что эпистемология вынуждает нас наделить атрибут мышления особой [singulier] привилегией: этот атрибут должен содержать столько несводимых друг к другу идей, сколько есть модусов разных атрибутов, более того, столько идей, сколько есть атрибутов. Эта привилегия проявляется в явном противоречии со всеми требованиями онтологического параллелизма.

Таким образом, необходимо детально рассмотреть доказательство и королларий теоремы 7: «порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей». Доказательство простое; оно удовлетворяется обращением к аксиоме, «знание действия зависит от знания причины и заключает в себе последнее». Это то, что отсылает нас еще и к аристотелевскому принципу: знать значит знать посредством причины. В спинозистской перспективе мы делаем вывод: 1) любой идее соответствует нечто (действительно, никакая вещь не может быть познана вне причины, коя вынуждает ее быть – в сущности или в существовании); 2) порядок идей тот же, что и порядок вещей (вещь познается только через знание ее причины).

Тем не менее, эта собственно спинозистская перспектива не имеет в виду только лишь аксиому Аристотеля. Мы не понимаем, почему сам Аристотель и многие другие не дошли до теории параллелизма. Спиноза охотно признает: «Истинная же идея, как мы показали… показывает, каким образом или почему что-либо есть или произошло и что ее объективные действия в душе происходят в соответствии с формальной сущностью самого объекта; это то же самое, что говорили древние, именно, что истинная наука идет от причины к действиям; только древние, насколько я знаю, никогда не представляли, как мы здесь, душу, действующей по известным законам и как бы некиим духовным автоматом».^[188] «Духовный автомат» прежде всего означает то, что идея, будучи модусом мышления, не находит свою причину (действующую и формальную) где-то еще, кроме как в атрибуте мышления. Точно также, объект, каков бы он ни был, находит свою действующую и формальную причину только в атрибуте, чьим модусом он является и чье понятие [concept] он свертывает. Следовательно, вот что отделяет Спинозу от древней традиции: между идеями и вещами, вещами и идеями исключается любая действующая или формальная каузальность (особенно материальная и конечная). Такой двойной вывод не отсылает к аксиоме, но является объектом доказательства, которое занимает начало книги II Этики.^[189] Следовательно, Спиноза может утверждать независимость двух серий, серии вещей и серии идей. То, что – в любой идее – соответствует чему-либо, является, в данных условиях, первым элементом параллелизма.

Но только лишь первым элементом. Чтобы идеи обладали тем же соединением, что и вещи, надо еще, чтобы любая вещь соответствовала идее. Мы вновь обнаруживаем две формулы Краткого трактата: «Не может быть идеи без того, чтобы не существовала также вещь», и «нет вещи, чьей идеи не было бы в мыслящей вещи».^[190] Итак, дабы доказать, что любая вещь является объектом некой идеи, мы не сталкиваемся больше с трудностями, тормозившими нас в апостериорном доказательстве. Ибо мы исходим теперь из существующего Бога. Мы знаем, что этот Бог постигает сам себя: он формирует идею самого себя, он обладает бесконечным разумом. Но достаточно того, чтобы этот Бог постигал себя, чтобы он производил и, производя, постигал все то, что он производит.