Спиноза и проблема выражения

Именно в том смысле мы должны понять анализ модусов протяженности. Атрибут протяженности обладает экстенсивным модальным количеством, которое актуально делится на бесконечность простых тел. Эти простые тела суть внешние части, отличающиеся друг от друга и соотносящиеся друг с другом только благодаря движению и покою. Движение и покой как раз и являются формой внешнего отличия и внешним отношением между простыми телами. Простые тела извне детерминируются к движению или к покою до бесконечности и отличаются движением или покоем, коими они детерминированы. Они всегда группируются посредством бесконечных совокупностей, причем каждая совокупность определяется некоторым отношением движения и покоя. Именно под этим отношением бесконечная совокупность соответствует такой сущности модуса (то есть, такой степени способности) и, следовательно, конституирует в протяженности существование самого модуса. Если мы рассматриваем совокупность всех бесконечных совокупностей под всеми их связностями, то мы имеем «сумму всех вариаций материи в движении», или «фигуру целого мира» под атрибутом протяженности. Такая фигура или такая сумма соответствуют всемогуществу Бога постольку, поскольку последний постигает все степени способности или все сущности модусов в одном и том же атрибуте протяженности.^[351]

Эта схема позволяет в какой-то мере рассеять некоторые противоречия, каковые мы полагали усмотреть в физике Спинозы, или, скорее, каковые полагали усмотреть в Этике, – противоречия между физикой тел и теорией сущностей. Так, Риво отмечал, что простое тело побуждается к движению и покою, но побуждается всегда и только извне: такое тело отсылает к бесконечной совокупности простых тел. Но тогда, как примирить это состояние простых тел со статусом сущностей? «Особое тело, по крайней мере, простое тело не обладает, следовательно, вечной сущностью. Его реальность, по-видимому, рассасывается в реальности бесконечной системы причин»; «Мы искали особую сущность, а находим только бесконечную цепь причин, ни один из терминов которой, как кажется, не имеет собственной сущностной реальности»; «Такое решение навязанное, похоже, теми текстами, какие мы только что цитировали, вступает в противоречие с наиболее убедительными принципами в системе Спинозы. Что же тогда становится вечностью сущности, без ограничения утверждаемой в столь многих возобновлениях [reprises]? Как же тело – сколь бы мало оно ни было, сколь бы скоротечным ни было его бытие – может существовать без собственной природы, за отсутствием которой оно не могло бы ни останавливать, ни передавать движение, кое получает? То, что не обладает сущностью вовсе не может существовать, и любая сущность, по определению, неизменна. Мыльный пузырь, существующий в данный момент, необходимо обладает вечной сущностью, без которой его не было бы».^[352]