Спиноза и проблема выражения

Интенсивное количество – это бесконечное количество, система сущностей – это актуально бесконечная серия. Речь идет о бесконечности «посредством причины». Именно в этом смысле атрибут содержит, то есть спутывает, все сущности модусов; он содержит их как бесконечную серию степеней, соответствующих своему интенсивному количеству. Итак, мы хорошо видим, что такая бесконечность, в неком смысле, неделима: мы не можем разделить ее на экстенсивные, или внешние, части, кроме как посредством абстракции. (Но посредством абстракции мы отделяем сущности от их причины и от атрибута, который их содержит, мы рассматриваем их как простую логическую возможность, мы изымаем из них всякую физическую реальность). Фактически, сущности модусов, таким образом, неразделимы, они определяются их всеобщим согласием. Но они, тем не менее, единичны [singuliéres] или специфичны и отличаются друг от друга благодаря внутреннему отличию. Все сущности – в их конкретной системе – вовлечены в производство каждой: не только сущности самой низкой степени, но также и самой высокой, ибо серия актуально бесконечна. Однако в такой конкретной системе каждая сущность производится как нередуцируемая степень, необходимо воспринимается как сингулярное [singuliéres] единство. Такова система «спутывания» сущностей.

Сущности модусов являются тогда частями некой бесконечной серии. Но в крайне специальном смысле: интенсивными или внутренними частями. Уклонимся от того, чтобы наделять особую спинозистскую сущность лейбницеанской интерпретацией. Особые сущности – не микрокосмосы. Они все не содержатся в каждой, но все содержатся в производстве каждой. Сущность модуса – это pars intensiva, а не pars totalis.^[339] Как таковая, она обладает выразительной мощью, но способ понимания такой выразительной мощи должен крайне отличаться от подхода Лейбница. Ибо статус сущностей модусов – в перспективе абсолютно бесконечной субстанции – отсылает к собственно спинозистской проблеме. Такая проблема – это проблема перехода от бесконечного к конченному. Субстанция выступает как абсолютное онтологическое тождество всех качеств, как абсолютно бесконечная способность, способность существовать во всех формах и мыслить все формы; атрибуты суть бесконечные формы или качества и, как таковые, неделимы. Следовательно, конечное не является ни субстанциальным, ни качественным. Но оно больше и не явление: оно модально, то есть количественно. Каждое субстанциальное качество обладает неким модально-интенсивным количеством, самим по себе бесконечным, которое актуально делится в бесконечности внутренних модусов. Такие внутренние модусы, содержащиеся все вместе в атрибуте, суть интенсивные части самого атрибута. И тогда они – части могущества Бога в атрибуте, который их содержит. Именно в том смысле, как мы уже увидели, модусы божественного атрибута необходимо участвуют в могуществе Бога: сама их сущность является частью могущества Бога, то есть степенью способности или интенсивной частью. И еще, сведение творений к состоянию модусов появляется как условие, при котором их сущность есть способность, то есть нередуцируемая часть могущества Бога. Так модусы в своей сущности являются выразительными: они выражают сущность Бога, каждый согласно степени способности, конституирующей его [модуса] сущность. Индивидуация конечного у Спиноза не идет от рода или вида к индивиду, от общего к частному; она идет от бесконечного качества к соответствующему количеству, каковое делится на нередуцируемые – внутренние или интенсивные – части.

Глава XIII: Существование модуса

Мы знаем, что существование сущности модуса не является существованием соответствующего модуса. Сущность модуса существует и без того, чтобы существовал сам модус: сущность не является причиной существования модуса. Следовательно, существование модуса имеет в качестве причины другой модус, сам по себе существующий.^[340] Но такой регресс в бесконечность ничего не говорит нам о том, в чем состоит существование. Тем не менее, если верно, что существующий модус «нуждается» в большом числе других существующих модусов, то мы уже можем предчувствовать, что он сам скомпонован из большого числа частей – частей, которые приходят к нему откуда-то еще, которые начинают принадлежать ему, поскольку он существует в силу внешней причины, которые возобновляются в игре причин, поскольку модус существует, и перестают принадлежать ему, как только он погибает.^[341] Тогда мы можем сказать, в чем состоит существование модуса: существовать – значит актуально обладать крайне большим числом частей (plurimae). Такие компонуемые части являются внешними по отношению к сущности модуса, внешними друг к другу: это экстенсивные части.