Спиноза и проблема выражения

Не то, чтобы имелось некое реальное различие между сущностью и ее собственным существованием; различие сущности и существования достаточно обосновано, как только мы соглашаемся, что сущность имеет свою собственную отчетливую причину. Тогда, действительно, сущность необходимо существует, но она существует благодаря своей причине (а не сама по себе). Здесь мы опознаем принцип знаменитого тезиса Дунса Скота и, задолго до него, тезиса Авиценны: существование необходимо сопровождает сущность, но благодаря причине последней; оно, таким образом, не включает в себя сущность и не заключается в сущности; оно добавляется к ней. Оно не добавляется к ней как некий реально отчетливый акт, но только как нечто вроде последней детерминации, которая следует из причины сущности.^[332] Одним словом, сущность всегда имеет то существование, какого она заслуживает благодаря своей причине. Вот почему у Спинозы объединяют две следующих теоремы: сущность обладает существованием или физической реальностью; Бог является производящей причиной сущности. Существование сущности – то же, что и бытие-причина сущности. Следовательно, мы не смешиваем спинозистскую теорию с явно аналогической картезианской теорией: когда Декарт говорит, что Бог производит даже сущности, он имеет ввиду, что Бог не подчиняется никакому закону, что он создает все, даже возможное. Спиноза, напротив, хочет сказать, что сущности не являются возможными, но что они обладают полностью актуальным существованием, которое принадлежит им благодаря их причине. Сущности модусов могут ассимилироваться в возможном лишь в той мере, в какой мы рассматриваем их абстрактно, то есть когда мы отделяем их от причины, которая позиционирует их как реальные или существующие вещи.

Если все сущности согласуются, то именно потому, что они не являются причинами друг друга, но все имеют Бога в качестве причины. Когда мы рассматриваем их конкретно, относя к причине, от коей они зависят, мы полагаем всю их совокупность, сосуществующую и согласующуюся.^[333] Все сущности согласуются благодаря существованию или реальности, следующих из их причины. Одна сущность может отделяться от других только абстрактно, когда мы рассматриваем ее независимо от принципа производства, который постигает их все. Вот почему сущности формируют тотальную систему, актуально бесконечную совокупность. О такой совокупности мы скажем, как в Письме к Мейеру, что она является бесконечной благодаря своей причине. Таким образом, мы должны спросить: Как различаются сами сущности модусов, если они неотделимы друг от друга? Как они остаются единичными [singuliéres], тогда как формируют бесконечную совокупность? Тогда осталось спросить: В чем состоит физическая реальность сущностей как таковых? Мы знаем, что эта проблема – одновременно, индивидуальности и реальности, – вызывает много трудностей в спинозизме.

Не похоже, чтобы у Спинозы с самого начала имелось ясное решение или даже ясная постановка проблемы. Два текста знаменитого Краткого трактата доказывают, что поскольку сами модусы не существуют, то их сущности не отличаются от атрибута, который их содержит, и, более того, не отличаются друг от друга; что они, таким образом, не обладают в самих себе никаким принципом индивидуальности.^[334] Индивидуация имеет место только благодаря существованию модуса, а не благодаря его сущности. (Однако Краткий трактат уже нуждается в гипотезе о сущности единичных [singuliéres] модусов в себе и полностью использует эту гипотезу.)

Но может быть два текста Краткого трактата скорее двусмысленны, нежели радикально исключают всякую единичность [singularité] и любое различие сущностей как таковых. Ибо первый текст, похоже, говорит следующее: поскольку модус не существует, его сущность существует только как содержимое в атрибуте; итак, идея сущности не может сама обладать отличием, или отчетливостью, которого не было бы в природе; она не может, таким образом, представлять несуществующий модус, как если бы тот отличался от его атрибута и других модусов. О том же и второй текст: поскольку модус не существует, идея его сущности не может заключать в себе некое отчетливое существование; поскольку вся стена белая, мы не можем воспринять то, что отличается от нее или что различается в ней. (Даже в Этике этот тезис не отбрасывается: поскольку модус не существует, его сущность содержится в атрибуте, его идея постигается в идее Бога; следовательно, такая идея не может ни заключать в себе отчетливого существования, ни отличаться от других идей).^[335]