Спираль познания: Мистицизм и Йога

Нравственные потрясения всегда сказывались на физическом ее организме. Так, ранней весной 1881 г. она сильно заболела, пораженная и до глубины души потрясенная ужасным делом 1 марта. Она писала:

«Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли, у вас? Или сатана вселился в исчадия земли нашей русской? Или обезумели несчастные, русские люди? Что ж теперь будет? Чего нам ждать?! О, Господи! Атеистка я, по-вашему, буддистка, отщепенка, республиканская гражданка, – а горько мне! Горько. Жаль Царя-Мученика, семью Царскую, жаль всю Русь православную! Гнушаюсь, презираю, проклинаю этих подлых извергов – социалистов!»

Журнал ее «Теософист» вышел в траурной обложке; это было внимание Олькотта к ее чувствам. Сама она лежала больная. Придя в себя, она написала в «Пионер» превосходную статью о всем, что свершил Царь Александр II, и очень была довольна тем, что большинство газет ее перепечатали».

В 1882 г. центр Общества переместился в Адьяр, в предместье Мадраса, где теософы приобрели дом и землю на реке, впадающей в океан. Сразу же по прибытии в Адьяр Общество торжественно отпраздновало седьмую годовщину своего существования; там оно находится и по сей день. В декабре 1884 года Олькотт и Блаватская выехали в Бомбей, а ранней весной – в Европу. Впоследствии Е.П. Блаватская лишь кратковременно могла находиться в Адьяре из-за состояния ее здоровья.

Организационная работа, проводимая Олькоттом и Блаватской по приезде в Европу, была почти полностью сокрыта за внешней и, часто, светской суетой, навязываемой им искренне интересующимися теософией и просто любопытствующими и жаждущими «феноменов» людьми. Е.П. Блаватская упросила приехать к ней свою тетку и сестру, воспоминаниями последней мы и воспользуемся ниже.

Вначале Елена Петровна расположилась в Ницце, у леди Кэтнесс, герцогини де Помар, председательницы одной из двух парижских ветвей Теософического Общества, а затем попыталась обосноваться в Париже, сняв там небольшую квартиру. Однако ее стали осаждать друзья, знакомые, репортеры, и она, желая спастись из этого осадного положения, приняла приглашение своих больших поклонников графа и графини д'Адемар, живших в Сент-Денисе.

Там она прожила со всем штатом (приехавшим для свидания с нею м-ром Джеджем, возглавлявшим Нью-Йоркское отделение Теософического Общества после отъезда со-основателей в Индию; со своим секретарем, м-ром Бертрамом Китлеем, с брамином Могини Чаттерджи и слугою-индусом) три недели, о которых ее милые хозяева и все находившиеся с нею теперь, после смерти Е.П. Блаватской, вспоминают с величайшим благоговением. Вот отрывок из письма графини к Джеджу, которым она напоминает ему об одном из вечеров, когда они у нее гостили («Люцифер», июль, 1891).

Помните ли вы тот удивительный вечер, когда Е.П. Блаватская сидела в нашей гостиной, погруженная в задумчивость? Как она, встав, вдруг подошла к окну, отворенному в сад, и, махнув рукой, властным жестом вызвала издалека тихую музыку? Как эта чудная, сладостная гармония будто неслась, летела к нам из дальних областей небесного эфира, – все ближе, все громче и вдруг прозвучала полным аккордом над нами, в самой комнате, где мы сидели. Помните, как индус Могини тогда бросился к ее ногам и приложился губами к поле ее платья? Не правда ли, что движение это было нам всем понятно? Он им именно выразил тот общий восторг, который все мы чувствовали, к удивительному созданию, которого потерю мы никогда не перестанем оплакивать!»