Спиральное море

   Терентий Мильтиад оставил машину на набережной. Он не любил ходить пешком, но по этому городу ему всегда хотелось пройтись своими ногами. Оксиринх был одним из немногих мегаполисов Антиохии, стоявших не на побережье. Может быть, поэтому здесь было так тихо. Город, разрезанный надвое рекой — широченной Роэной, раскинулся на огромную территорию, потому что в нем почти не было домов выше пяти этажей. Место здесь не экономили. Улицы, вымощенные старомодной брусчаткой, часто переходили в площади — с причудливыми фонарями, с памятниками, с фонтанами. Многие трассы были вообще чисто пешеходными. Здесь не было шумных толп, как в Аполлонии и особенно в Каракке, но было много людей, самых обычных: кто-то шел со службы, кто-то гулял с детьми, а кто-то просто стоял у парапета и рассматривал тлеющий в огненном закате силуэт учебной баркентины, пришвартованной к противоположному берегу Роэны... Небо тут было очень высокое. И до океана — всего километров тридцать. Именно до океана, а не до моря. Оксиринх не входил в "жемчужное колье" городов, расположенных на берегу Срединного моря; он находился вблизи совсем другого побережья континента — самого западного, внешнего, за которым уже и нет никакой земли... Сворачивая с набережной, Терентий чуть не споткнулся о светловолосого малыша лет трех и, обходя его, поклонился матери — изящной почти юной блондинке, очень красиво одетой; ему бросился в глаза невероятно длинный полосатый шарф, кончик которого трепал ветер. Жизнь. Обычная жизнь. Очень важно не забывать о ней. О том, что она идет, никогда не останавливаясь. И о том, какая она хрупкая... С этими мыслями Терентий подошел к собственному дому, взялся за оформленный в виде львиной головы дверной сигнал и позвонил.

   Руди Бертольд открыл ему сам.

   — Приветствую, ваше могущество, — сказал он, принимая у Терентия легкое пальто. — Значит, вы из Аполлонии прямо на авто?..

   Терентий кивнул. Усмехнулся.

   — Всего шестьсот километров. На дорогу самолетом я бы потратил столько же времени, если учесть сопутствующие хлопоты... Что у тебя нового?

   Бертольд улыбнулся.

   — Присядьте сначала, шеф. Расскажу.

   Терентий, не споря, прошел в глубину дома и следом за Руди поднялся по винтовой лестнице на второй этаж. Здесь была так называемая гостиная. Терентий сам плохо знал здешнюю планировку — неудивительно, учитывая, что проводить ему тут приходилось самое большое недели по две в году. От имперского протохартулария обязанности требовали почти постоянной жизни на Ираклии — не считая командировок, цели которых бывали самыми неожиданными. И все-таки Терентию хотелось иметь свой личный приют. Причем не в поместье на природе, а именно в сердце города — тихого, но большого. Чтобы чувствовать жизнь.

   Он сел на диван и стал ждать, пока Руди принесет две порции кофе. Да, скорее всего — именно кофе. Парень не только угождал шефу, но и делился с ним при случае собственными вкусами, постепенно кое к чему приучая. И правильно. С самостоятельностью у него все в порядке. И с интеллектуальной смелостью, между прочим, тоже. Он ее не боится демонстрировать. Что ж, референту одного из высших чиновников империи так и положено...

   Руди наконец вошел и поставил на стол две чашечки.

   — Я сделал эспрессо, — сказал он негромко. — Шеф, позвольте спросить, что там в Аполлонии?..

   Терентий хмыкнул.

   — В Аполлонии все в порядке. Во всяком случае, пока. Докиан с нами, и его план полностью удался. Теперь будем ждать ответного хода...

   — Возможно, он уже сделан, — сказал Руди совсем тихо. — Час назад со мной связались по комму — не по личному, а по здешнему, защищенному... Это был Георгий Хризодракон. Он хочет с вами встретиться.

   — Что?! — Терентию понадобилось секунды две, чтобы вернуть себя к привычной сдержанности. — Он так и сказал?..

   — Да. Он сказал, что будет в Оксиринхе проездом, знает, что у вас здесь дом, и хотел бы поговорить, если удастся совпасть во времени. Он будет здесь сегодня вечером. В одиннадцать.

   — Через полтора часа... — Терентий отпил кофе и подергал себя за ус.

   В общем-то все оборачивалось к лучшему.