Спиритический сеанс

Проследив за ее взглядом, Таня замерла. Трудно было представить, что душа ее отца сейчас находится здесь, — да и все это время находилась — наблюдает за ней, пытается завести диалог через постороннего человека. Странно, от ощущения того, что родной человек где-то рядом по телу девушки расплылось необычное тепло. На миг ей даже показалось, будто она видит его. Отец стоял у стены и улыбался ей своей привычной доброй улыбкой. Он был сейчас таким, каким его запомнила дочь, до того, как болезнь превратила его в немощного старика, — крепким, статным мужчиной, с чуть подсеребренными сединой волосами.

Тане стало так грустно на душе, что захотелось плакать.

— Не грусти, птичка, — сухо произнесла медиум. Она не смотрела на помощницу, но та знала, что женщина произносит слова ее отца. — Я знаю, ты справишься. Ты всегда была умницей. У тебя хватит сил пережить это и встать на ноги.

На глаза девушки навернулись слезы, тело сковала тупая боль.

— Скажи ему, — еле выдавила она, обращаясь к мадам Бланшар, — что я люблю его и очень скучаю.

— Сама говори, он и так все слышит, — Рианнон по — прежнему глядела в пол, но Таня видела, что женщина только изображает безразличие. На самом деле боковым зрением она внимательно следила за каждым движением своей помощницы.

Таня попыталась собраться. Она осторожно взглянула на пустую стену, где, по ее мнению, и должен был сейчас находиться призрак отца.

— Папа, ты здесь? — робко спросила она. Тяжелый комок встал у нее поперек горла. Ей было одновременно и странно, что она общается со стеной, и радостно, что родной отец слышит ее сейчас.

— Здесь, — ровно ответил мужчина голосом мадам Бланшар.

— Папа… я…, — девушка грустно улыбнулась. — Это так нетипично говорить с тобой, когда… когда…

— Когда меня нет в живых, — помог подобрать ей слова отец.

Таня кивнула. У этого мужчины всегда, в отличие от нее, на все находился правильный ответ.

— Но я очень рада слышать тебя.

— И я, птичка. Все время наблюдаю за тобой и горжусь. Ты стала такой самостоятельной.

— Мне не хватает тебя, — честно созналась она, смаргивая наполнившие глаза слезы.

— Знаю, моя хорошая. Я тоже по тебе скучаю. Поверь, мне так хочется быть с тобой сейчас, но так уж сложилась судьба, и тебе необходимо смириться.

Рианнон пожала плечами.

— Здесь не так уж плохо, — продолжил отец. — Мы с твоим покойным дядей Феликсом частенько играем в покер.

Таня невольно усмехнулась.

— Шутишь? «Узнаю своего отца. Всегда найдет место юмору».

— Шучу.

Девушка с нежностью посмотрела в пространство, но потом, что-то вспомнив, виновато отвернула голову в сторону.

— Я хотела бы поговорить…

Рианнон подняла руку вверх, останавливая ее.

— Не надо, птичка. Я все понимаю. Мы не успели обсудить это при жизни, теперь придется говорить после моей смерти. Забавно звучит, не находишь?

Таня нерешительно пожала плечами.

— Прости, — с хрипотцой в голосе прошептала она. — Я не хотела… то есть хотела, хотела облегчить твою боль. Я была в отчаянии, ты так кричал, я не могла больше выносить того, как ты страдаешь. — Больше девушка не могла бороться со слезами. Она шмыгнула носом, и предательские соленые струйки потекли из глаз, застилая видимость. — Я до сих пор не понимаю, чего стыжусь больше: того, что я собиралась сделать, или того, что не сделала.

Дрожь во всем теле мешала ей говорить. Она бессвязно тараторила, боясь запнуться и не найти слов.

— Но я не Бог, и не мне решать, понимаешь? Мне было тяжело смотреть на твои мучения, но гораздо тяжелее осознавать, что ты видел, как я… пыталась тебя убить. Боже, что ты мог обо мне тогда подумать?!

— Не плачь, птичка, — успокаивающий голос Рианнон, а, точнее, мистера Сэвиджа, проник в самую глубину ее растерзанной души. — Я никогда — слышишь? — никогда не винил тебя и не был в обиде за тот случай. Ты правильно поступила, как настоящий любящий человек. Поверь, мне трудно представить, что бы я совершил, окажись на твоем месте. Я сам умолял тебя об этом, тогда, корчась от невыносимой боли, я хотел, чтобы ты навсегда лишила меня ее. Но я рад, что ты все же не сделала этого, так как знаю, что такого греха ты бы никогда не смогла себе простить.

Таня во все глаза смотрела туда, где, скорее всего, сейчас находился призрак ее отца. Этот человек всегда понимал ее, будто рентген видел насквозь.

— Папа, я люблю тебя, — с трудом прошептала она, вытирая ладонью влажные глаза.

— И я люблю тебя, моя хорошая. И всегда буду любить и оберегать. Но прошу тебя — нет! — требую, чтобы ты перестала терзать себя чувством вины. Я не говорил на эту тему тогда, потому что боялся ранить твое сердце. Но я ошибался, мне надо было все выяснить сразу. Поэтому сейчас заклинаю тебя, Таня, освободись от воспоминаний обо мне и заживи новой жизнью. Я счастлив здесь, поверь, и все, чего я хочу, — это чтобы ты тоже была счастлива. Облегчи свою душу, отпусти то, что ты считаешь грехом, прочь. Ты сделала это во имя любви, а теперь во имя памяти обо мне забудь обо всем и будь счастлива.

Девушка была так поражена услышанным, что не сразу нашла, что ответить.