Спиритический сеанс

Спустя пару часов женщины занимались тем, что сообща приводили в порядок кладовую, через которую теперь можно было выходить на улицу. Там скопилось так много пыли и хлама, что было решено устроить генеральную уборку и выбросить всю ветошь.

Рианнон все ещё дулась на помощницу, которая, по ее словам, "совершила против нее совершенно возмутительные, противоправные действия и должна понести за это кару!", но все же вслух больше ничего не высказывала, а лишь с опаской поглядывала на девушку, боясь, что та опять выкинет нечто подобное. Ее все ещё влажные волосы притягивали к себе много пыли, отчего цвет их был серым, а сама мадам Бланшар часто чихала.

Таня разбирала старый трельяж прошлой эпохи с облупившимся зеркалом. В нем хранилось такое количество сокровищ или же мусора — в зависимости от того, в чьи руки они попадут. Изящные медные канделябры; столовое серебро; редчайшие книги; пожелтевшие от времени записные книжки; рецепты блюд; какие-то черновики на французском; старые семейные альбомы; золотой портсигар, все еще хранивший запах дорогого табака; целая коллекция фарфоровых статуэток балерин и многое-многое другое.

Девушка долго и бережно стирала пыль с предметов, восхищенно разглядывая уникальные, порой единственные в своем роде предметы, волею судьбы попавшие ей в руки, но место которым в городских музеях. Это было такое странное, необычное ощущение, будто Таня слегка коснулась истории, стала невольным свидетелем бытия древнего рода, случайно прошла мимо, заглянув в замочную скважину.

Таня нежно покрутила в руках одну белоснежную балерину и, улыбнувшись, показала ее Рианнон.

— Что будем с этим делать?

Женщина изобразила безразличие.

— Устроим гаражную распродажу?

Таня закатила глаза. С ней невозможно говорить серьезно.

Она снова занялась изучением своих сокровищ, пока не наткнулась на старую черно-белую фотографию в деревянной рамке. На ней был изображен юный мальчик, стоявший у ворот коттеджа в компании собаки породы колли. Вначале Тане показалось, что ее подвело зрение, но, когда она щурясь стерла с фотографии пыль, поняла, что не ошиблась. На фотокарточке был Стойя.

Все та же белая рубашка с закатанными рукавами, те же штанишки на подтяжках, с которыми мальчик не расставался. И все же что-то в нем было иначе. Румянец, догадалась журналистка. Несмотря на монохромное изображение, в чертах Стойи проглядывалась живость, он словно был полон красок, не то, что сейчас…

Таня несколько секунд озадаченно глядела на изображение, потом перевела прищуренный взгляд на мадам Бланшар, снова на фото, а затем ее лицо расплылось в глумливой улыбке. Прекрасно, наша милая медиум все не уймется. Сначала призрак покойника мужа, теперь еще старинную фотографию с кухонным работником придумала. А ведь Таня уже ей сотни раз повторяла, что не верит в мистику.

— Что это? — спросила она Рианнон.

Та, занятая разбором одного из ящиков, подняла глаза и рассеяно посмотрела на помощницу.

— Фотография, я так понимаю, — женщина пожала плечами и вернулась к работе.

Таню явно не устроил такой ответ.

— А кто на ней?

Рианнон снова подняла голову, прищурилась, чтобы лучше разглядеть фото, а затем с серьезным видом пояснила:

— Это Мишель Бланшар. Прапрапра… — женщина нахмурилась, — в общем, какой-то древний родственник Жана Батиста. — Она махнула рукой. — Из той ветви, что иммигрировала в штаты на рубеже прошлых веков. Он, его мать и дядька. Это они жили здесь когда-то.

Произнося все это так, словно говорила о погоде, мадам Бланшар опять вернулась к разбору старого ящика. Левое веко Тани дрогнуло, между бровями пролегла морщинка. Ну, нет! Так просто ты от меня не отделаешься.

— В самом деле? — елейный голос помощницы сквозил сладким ядом. — А мне почему-то кажется, что на фотографии твой работник по имени Стойя.

На этот раз женщина даже не стала поднимать голову.

— Это не он, — спокойно ответила она.

Лицо и шея Тани покрылись красными пятнами от злости.

— Да неужели? Тогда почему, когда мы с ним впервые встретились, он представился, как Стойя? — Вообще-то парень никогда ей так не представлялся, то Таня решила, что он есть он. Но об этом Рианнон знать не обязательно.

На этот раз мадам Бланшар удостоила помощницу взгляда. Женщина медленно подняла голову и долго, немного ошеломленно смотрела на нее.

— Так ты его видела? — протянула она. — Странно. Мне он на глаза не показывался. Ни он, ни его родственники, — в ее голосе слышалось такое неподдельное изумление, что Тане захотелось поставить артистке хорошую затрещину.

— Слушай Ри-Ри, — рявкнула она.

— Не называй меня так. Я этого не люблю.

— А ты не делай из меня идиотку! Я знакома со Стойей с первого дня, как сюда пришла. И если ты не видела нашего с ним общения, это не означает, что можно выдать одного человека за другого.

Рианнон не отрывала от журналистики удивленного взгляда, но теперь в ее глазах появилось ещё кое-что, очень напоминающее жалось.

— Таня, — вкрадчиво сказала она, словно разговаривая с ребенком. — Стойя — афроамериканец, и ему двадцать пять.