Список для выживания

– Думаю, эта грусть была с ней с самого начала, – сказала тетя Элиза. – Возможно, она унаследовала ее от вашей мамы. Вполне вероятно. Помнишь, мы на днях говорили о холокосте? Исследования показывают, что такая серьезная травма может повлиять на человека на клеточном уровне. Она может изменить даже структуру ДНК. ДНК – это не только цвет глаз или спортивное телосложение, но и факторы внешней среды и опыт, который может изменить все внутри тебя и перейти в следующие поколения. Есть даже такой термин – эпигенетика.

– Талли как раз интересовалась подобными вещами, – заметила я. – Она постоянно мне про такое рассказывала.

– Может быть, это помогло бы ей лучше себя понять, – сказала тетя Элиза. – Она и твоя мама… им не довелось быть узницами концентрационных лагерей, слава богу. Но эта травма, возможно, до сих пор прописана в генах, которые они унаследовали от твоей прабабушки Нелли.

– Я всегда считала, что через гены бабушки Нелли нам передалась смелость.

– Характер человека многогранен. Было бы легче, если бы это было не так, потому что тогда мы бы всегда знали, от кого чего ожидать. Но это так. Каждый человек обладает уникальным и порой противоречивым набором генов и эмоций. Возможно, Талли была самым храбрым человеком на свете, но и ей иногда нужно было спрятаться от всех.

– И мама была такая же?

– Да. Однозначно.

– А я? – спросила я.

– Насколько я вижу, у тебя не бывает настолько уж темных времен.

– Думаешь со мной произойдет то же, что с Талли, теперь, когда я знаю правду про маму и все остальное?

– А ты как думаешь?

Я ответила не сразу. В последний месяц я действительно подумывала о смерти. Однажды, бродя по дому в бесконечной бессоннице, я зашла в ванную, которую мы раньше делили с Талли. Я легла на пол и прислонилась щекой к плитке, представляя себя Талли в ее последние минуты в сознании. Мои слезы образовали лужу. Жить без нее было так тяжело. Раньше она всегда была со мной. Когда я родилась, она уже была тут, и казалось, что весь мир держался на ней. Как благодаря силе тяжести мы ходим по земле, а планеты вращаются вокруг Солнца. Талли была моей силой тяжести. Теперь ее нет, и я зависла в невесомости.

– Нет, – ответила я тете Элизе. – Думаю, не произойдет. Но когда Талли только умерла, ко мне приходили такие мысли. Я очень сильно по ней скучала, мне было очень больно, и я думала, что тоже умру. Даже если бы я не приближала смерть, я думала, что она придет сама собой, и если так случится… ну, если бы она пришла, я бы не сопротивлялась. А теперь я понимаю, что эта боль меня не убьет. Довольно странно.

– Что странно?

– Что мы можем продолжать жить без самых важных для нас людей. Еда, вода, воздух и солнечный свет – все это нам жизненно необходимо. Мы можем не испытывать ко всему этому эмоциональную привязанность, но, если это у нас отнять, мы умрем. А с людьми совсем по-другому: можно очень сильно к кому-то привязаться. Любить человека каждой клеточкой. А потом этого человека нет, а ты все равно дышишь. Сердце бьется. Ты продолжаешь испытывать голод и ходить в туалет. Помню, как в ночь, когда умерла Талли, мне очень захотелось в туалет, и я ужасно разозлилась на свой мочевой пузырь, что он ведет себя как ни в чем не бывало. Но любимых уже не вернуть. Наши тела продолжают работать. Так странно. Так оскорбительно.

– Мне кажется, – сказала тетя Элиза, – что когда кто-то важный для нас умирает, мы перестраиваем свою жизнь в другом направлении. То есть в каком-то смысле наша старая версия не выживает. Но появляется новая. Тем же человеком остаться уже нельзя.

– Это точно.

– Но у тебя все будет хорошо, Слоун. Обязательно. Я уверена.

– Не хочу, чтобы между нами оставались секреты, – сказала я.

– И я не хочу.

– Тогда я должна тебе кое-что рассказать… Я тебе соврала. В первый день, когда я только приехала, ты мне сказала, что я могу остаться, если папа не против.

– Твой папа до сих пор думает, что ты живешь в отеле?

– Нет. Он думает, что я живу в общежитии при Стэнфорде. Он думает, что я на курсе писательского мастерства, потому что ему я тоже соврала. Я знала, что он ни за что не позволит мне сюда приехать, а мне это было нужно. Я должна была расшифровать список Талли и, как выясняется, познакомиться с тобой. Я не жалею, что соврала ему, но сейчас хочу, чтобы ты знала правду. Ты на меня злишься?

– Боже мой, нет, – сказала она. – Конечно, нет. Я понимаю, почему ты так поступила. Но, думаю, теперь пора рассказать ему правду.

– Зачем? Как будто он был со всеми честен. К тому же он обошелся с тобой так жестоко. Ты потеряла сестру, а он забрал у тебя племянниц. Это просто… немыслимо.