Список Мадонны

Их впустили ровно в восемь утра, и в течение двух часов изгнанники прощались со своими женами, родителями и детьми. Пришедших проститься людей невозможно было оторвать от своих близких, когда тех повели в комнату для сборов, где на полу грудой лежали железные кандалы. Закованных попарно ссыльных вывели во двор, построили под ясным синим небом и пересчитали. Расчет закончился на пятидесяти восьми, после чего подразделение пехоты из регулярных войск и кавалерийский взвод перестроились для сопровождения. Кто-то выкрикнул команду начать движение, и с железным стуком заключенные быстрым шагом вышли за глухие высокие стены в шум и толчею города, в котором они не были уже больше года. Оказавшись за воротами, Мартин пристально посмотрел на громадные клены, летом смягчавшие угрюмость тюремных стен, за которыми они росли. Лучи солнца заставили их вспыхнуть золотом на голубом фоне, после чего они исчезли из виду, а их место заняло море скорбных лиц и протянутых рук, которое угрожало затопить их волной страдания. Одна женщина вырвалась из толпы и с протянутыми руками пробежала между кавалерийскими лошадьми. Солдат схватил ее и толкнул назад в толпу. Она упала, но люди подняли ее с земли. Незнакомый Мартину молодой человек, шедший рядом с ним, плакал. Он попытался обернуться и помахать рукой, но споткнулся и упал, увлекая Мартина за собой. Мартин почувствовал каменную жесткость земли и щебень, который успел врезаться ему в руки, прежде чем его рывком поставили на ноги и толкнули в строй, который брел шатающимся шагом.

— Позор! — выкрикнул женский голос, когда плакавшего ребенка оттащили от ног отца, которого он никогда больше не увидит.

У причала солдаты сомкнулись за кавалеристами, плотно встав лицом к толпе, пока заключенных заводили за ограждение. Последний взгляд близких людей, последнее выражение добрых чувств, выкрикнутое на родном языке, прежде чем их спустили в трюм. Пятью минутами позже пароход «Бритиш Американ» вышел в канал направлением на Квебек.

Квебек, 26 сентября 1839 года

Вспомогательное судно военно-морских сил Великобритании «Буффало» помнило лучшие дни. Одно из немногих судов колониальной постройки, оно участвовало в боевых действиях по защите королевских владений, в его округлых бортах имелись орудийные порты для тридцати пушек. Но прошло уже довольно много времени после того, как оно ощетинивалось этими пушками, как настоящий боевой корабль. Когда судно не перевозило припасы на дальние посты Британской империи, тогда его трюмы заполнялись несчастными отверженными людьми, обреченными тяжело трудиться и умереть на каторгах Австралии. Сейчас оно стояло на якоре в гавани Квебека под защитой пушек мощной цитадели в поле зрения дворца, который Джон Колборн должен был вскоре освободить для более любезного губернатора, и единственное, в чем была задержка, — это в человеческом грузе. Людей должны были привести до наступления темноты. При правильном развитии событий выход судна в море планировался с утренним отливом.

Заключенным под кубрик была отведена третья палуба, что было слишком громким названием для подобного пространства. Будучи приблизительно три с половиной метра в ширину и метр двадцать в высоту, за исключением одного из краев, где оно увеличивалось по высоте до полутора метров, это помещение было мрачным и дурно пахнущим. Оно не проветривалось, если не считать вентиляции через металлические решетки на двух закрытых на тяжелые засовы дверях у каждого входа. Два узких прохода между штабелями ящиков и коробок являлись единственным свободным пространством, все остальное место было занято двойным рядом настилов по обе стороны. Два метра двадцать сантиметров в длину и менее метра восьмидесяти сантиметров в ширину, каждый из этих настилов предназначался для четырех человек, уложенных вплотную друг к другу в зловонной темноте. Полка для хранения личных вещей, врезанная с внутренней стороны корабельной обшивки, была единственным послаблением в этой суровой среде. Отдельного места для приема пищи не было, как не было и посуды. Начальство помещалось палубой выше, там же стояли и ведра для рвоты. На тонких матрацах, один из которых был положен каждому заключенному в ячейке на четверых, невооруженным глазом видны были колонии вшей.

Этим утром Александр Блэк пришел в этот жалкий кубрик, чтобы выполнить свои последние обязанности, перед тем как осужденные попадут на борт судна. Его лицо сморщилось от запаха, когда, встав на колени, он клал по тонкому грязному одеялу в каждую ячейку. После этого он проверил наличие ведер и черпаков, полагавшихся по одному на каждые двенадцать человек. Это была одна из его основных задач: разбить заключенных на группы по двенадцать человек для приема пищи. Он уже составил расписание. Они будут подниматься наверх один раз в день, половина — утром, половина — вечером, но не на равные отрезки времени. Таким образом он сможет поощрять своих любимчиков и наказывать тех французов, которые ему не нравились, не вызывая гнева со стороны капитана.