Сплендор

– Да. – Джульетта заставила себя придать своему тону решимость. – Мне бы хотелось, чтобы существовал другой выход, но я его не вижу.

Как и сегодня рано утром, на лице Кэли на миг мелькнуло выражение торжества, но она тут же стерла его. Джульетту пронзил холод. Кэли встала и принялась разглаживать несуществующие складки на своих брюках. Когда она снова подняла взгляд, вид у нее был собранный и невозмутимый.

– Что ж, хорошо. Я дам Анри знать о вашем решении.

– Вы не могли бы сказать ему, что мне бы хотелось с ним поговорить? – Джульетта изо всех сил старалась произносить слова спокойно и непринужденно. – Мне надо задать ему несколько вопросов о том, как все будет происходить. – Это был единственный способ, который она могла придумать, как, не вызывая подозрений, пообщаться с Анри в своем номере наедине.

Кэли ласково улыбнулась. Не знай Джульетта, что стоит за этой улыбкой, она сочла бы ее искренней.

– Да, конечно. Я сейчас же пришлю его сюда.

Дверь, тихо щелкнув, затворилась, и Джульетта закрыла лицо руками. Она вспомнила одного из тех гадких мальчишек, которые в детском доме издевались над теми, кто был меньше и слабее их. Его звали Уоррен, и он любил силой заставлять других унижаться. Как-то раз он больно завел одной девочке руки за спину и держал их, пока она не согласилась, что он умнее ее. В другой раз он уселся на одного из новеньких и прижимал его к полу, пока тот громко не сказал, что пьет воду из туалета – вода может быть и не канализационная, а для смывания.

Она никогда не понимала, почему другие дети не сразу уступают Уоррену, ведь всем известно, что в конце концов он заставит тебя соврать. Она говорила себе, что, если он когда-нибудь пристанет к ней, она вообще не станет сопротивляться. Ведь все знают, какой он, так зачем страдать напрасно? Но теперь она поняла, в чем тут суть. Если тебя принуждают сказать неправду, это наносит тебе душевную рану, от этого ощутимо страдает твое достоинство.

Она вспомнила, как Анри сказал ей, что сосуды для воспоминаний вначале бывают прозрачными и бесцветными и что конечный цвет такого сосуда зависит от того, что представляет собой воспоминание, которое оказывается в нем заключено. Если бы Анри забрал у нее воспоминание об этом ее разговоре с Кэли, стекло сосуда приняло бы такой же цвет, какой бывает у синяка.

Встав, она принялась ходить взад и вперед. Почему Анри так долго нет? А вдруг она зря так доверяет ему? Что, если в эту самую минуту он собирает сосуды с воспоминаниями Клэр и переносит их туда, где она их никогда не найдет?

Она ощущала себя птицей, запертой в клетке. Ей казалось, что время остановилось. Наконец ей стало совсем невмоготу оставаться в этом номере, и она решила отправиться в Зал Воспоминаний прежде, чем Клэр окажется потеряна для нее навсегда.

Но, начав открывать дверь, она увидела Анри, который как раз поднял кулак, собираясь постучать.

– Где тебя носило? – спросила она.

Он бросил на нее сердитый предостерегающий взгляд и отступил в сторону. За его спиной стояла Кэли.

– Я понимаю ваши опасения, – бесстрастно сказал он, как будто они были едва знакомы. Как будто они не провели все утро вместе, изучая его детские воспоминания.

– Но я вас уверяю – вам не о чем беспокоиться.

Она воззрилась на него.

– Мы можем войти?

Джульетта не ответила, а только открыла дверь шире, чтобы впустить их обоих. Ее взгляд метался между ними. Ей необходимо поговорить с Анри наедине, ведь только так они смогут придумать новый план. Так почему же он не просит Кэли уйти?

– Мы не могли бы сесть? – спросил он, показывая на кресла, стоящие перед камином.

Она настороженно смотрела на него.

– Конечно.

– Кэли сказала мне, что у вас есть кое-какие вопросы относительно процесса забора воспоминаний.

Джульетта перевела взгляд на Кэли, которая слегка взмахнула рукой, словно говоря: Давайте, не стесняйтесь.

Джульетте хотелось придушить их обоих.

– Да, – отрывисто сказала она. – Мне бы хотелось узнать, каков ваш план.

Если Анри и понял, что она имеет в виду, он ничем этого не показал. Он подался вперед, уперевшись локтями в колени.

– Все очень просто. Я обособлю ваши воспоминания о вашей сестре и удалю их, не нанеся ни малейшего ущерба остальным вашим переживаниям. Таким образом, если у вас, например, есть приятные воспоминания о каких-то праздниках, вы сохраните их, но больше не будете помнить, что на них присутствовала также и ваша сестра. Я оставлю в вашей памяти только те остаточные сведения о ней, которые позволят вам узнать ее, если вы пересечетесь с ней снова, но от вашей привязанности к ней не останется и следа. Не беспокойтесь, это совершенно безболезненно. Вы ничего не почувствуете.

Горло Джульетты сдавил ужас. Анри описывал то, что он проделал с Клэр, притом так буднично, без каких-либо проявлений чувств. Он удалил Джульетту из памяти ее сестры и выбросил ее, как выбрасывают мусор.

Его тон слишком уж безразличен, поведение слишком уж официально.

Может, это ловушка?

– А что, если я потом передумаю? – спросила она, не в силах сделать так, чтобы ее голос не дрожал.