Сплендор

– Не исключено. Всякий раз, когда мы приезжаем сюда, у меня бывает такое чувство, будто что-то из того, что раньше было важно для него, становится неважным.

Анри не мог понять, почему в ее голосе звучит такой страх.

– И ты боишься, что на сей раз это будет ботанический сад?

Клементина посмотрела на него с укором:

– Я боюсь, что на сей раз это буду я сама.

Огонь бросал пляшущие блики на ее лицо. Анри сжал ее пальцы. Они были холодны как лед.

– Этого не будет, – сказал он.

– Откуда тебе знать?

– Просто… – У него начали гореть уши, и он заерзал. – Никто никогда не подумает, что ты не важна.

– Если только кто-то не заставит их так думать.

– О чем ты? Как кто-то может заставить твоего отца что-то думать?

Она досадливо вздохнула:

– Не знаю. Но в этом отеле происходит что-то странное, и мне надо, чтобы ты помог мне разобраться, что именно.

У него сжалось горло, и он с усилием сглотнул.

– И как мне это сделать?

– Я еще не знаю. Но пообещай мне, Анри. – Она стиснула его руку. Он чувствовал свой пульс в кончиках пальцев. – Пообещай, что ты мне поможешь.

Она смотрела ему в глаза, и взгляд ее был искренен и полон мольбы. Что еще он может сделать?

– Не бойся, – сказал он. – Я тебе обещаю.

Руки Анри онемели, и воспоминание выскользнуло из его пальцев. Он попытался опустить его обратно в сосуд, но оно подлетело прямо к его вискам, как почтовый голубь, вернувшийся домой. Он дал ему проникнуть в свое сознание и осесть там.

Джульетта была права. В рассказе Стеллы и Тео о том, что они нашли его в детском доме, многое не сходилось. Было очевидно, что они знали его и прежде. Анри-ребенок почти открыл ему правду. Он чувствовал это где-то на краях своей памяти – смутное чувство паники, испытанное им, когда Клементина заговорила об их родителях, и давящее на него бремя какого-то секрета, который он пытался сохранить. И он явно испытывал стыд – это чувство было ему хорошо знакомо и вместе с тем иррационально – как будто не иметь родителей это что-то вроде слабости характера.

Он слышал, как рядом дышит Джульетта, но она хранила молчание. Он повернул голову, и его взгляд встретился с ее взглядом. Он моргнул, и ее лицо расплылось. Его пронзило какое-то неясное чувство; он попытался подыскать ему имя, но не смог. Смешно, – подумал он. Ведь он коллекционирует чувства. Это была одна из причин, раз за разом приводящих его в Зал Воспоминаний, чтобы упиться переживаниями других. Он копил чужие эмоции, словно дракон, оберегающий сокровища, и в моменты передышек доставал их, изучал и любовался ими.

Тоска по дому: боль и ощущение пустоты. Ревность: голодный лев, которого невозможно насытить. Ликование: счастье, такое полное, что оно становится невесомым.

Он часто недоумевал, не понимая, почему он чувствует себя бодрее, когда испытывает эмоции других людей, а не свои собственные.

Но в конце концов он понял правду: для некоторых чувств нужны воспоминания. А у него их было немного. Он всегда считал, что его собственные воспоминания – это такие скользкие штуки, которые невозможно удержать.

Но не все пропавшие вещи пропадают потому, что ты их потерял.

Иногда оказывается, что их у тебя украли.

Глава двадцать три. Джульетта

Быть может, это было ужасной ошибкой.

Джульетта ждала, когда Анри заговорит, но он продолжал молчать. Его глаза остекленели, и, вместо того чтобы смотреть на нее, он смотрел сквозь нее, как будто она была прозрачной. Она ни у кого никогда не видела подобного выражения лица.

И из-за этого чувствовала себя жестокой.

Она подумала о том, как он впервые привел ее в Зал Воспоминаний. С тобой когда-нибудь происходило нечто такое, о чем ты предпочла бы забыть? Тогда она думала только о себе, и ей не пришло в голову, что, возможно, этот вопрос был продиктован Анри его собственным опытом. Что он говорил не как человек, который удалял воспоминания у других людей, а как тот, у которого их удаляли? Что, если сейчас она заставила его вспомнить нечто такое, что он пожелал забыть?

На нее накатила тошнота. Она дотронулась до его локтя:

– Прости меня. Мне не следовало…

– Нет, ты поступила правильно.

Джульетта заморгала, не зная, что сказать.

Они еще какое-то время посидели молча, затем Анри вздохнул:

– Мне всю жизнь хотелось иметь такого друга, как Клементина.

У него было такое грустное лицо, что ей захотелось протянуть руку и убрать волосы, упавшие ему на лоб. Она сцепила свои руки на коленях.

– Ты хотел бы рассказать мне о ней?

– Ты и так знаешь о ней столько же, сколько и я сам. – Взгляд Анри скользнул по оставшимся сосудам. – А может быть, и больше.

– Значит, ты не помнишь ее совсем?

– Нет. – На его лице было написано смятение, и Джульетта подумала, что даже представить себе не может, как бы ей было не по себе, если бы из ее памяти начисто исчезли воспоминания о ком-то из тех, кого она знала. – Но мне кажется, что я так и не исполнил обещания, которое я ей дал.

Анри начал собирать сосуды и ставить их обратно в ящик.