Сплендор

– Нет! – завопила Стелла. – Что ты творишь? – Охваченная паникой, она отпустила Джульетту, и та, отбежав, принялась помогать Анри сметать с полок сосуды. Некоторые из них не разбивались сразу, и Анри подбирал их и с силой бросал на пол, пока они не разлетались вдребезги, будто спелые арбузы. Воспоминания плавали в воздухе, похожие на пришедший с моря туман. Анри собирал их в горсти и метал в сторону Тео.

– Перестань! – Стелла бросилась на него, повисла на его руке. – Ты не понимаешь, что делаешь! – Но он был сильнее ее и, отпихнув ее в сторону, продолжил сеять опустошение, каждым взмахом руки сметая с очередной полки десятки сосудов. Он думал, что Стелла сдалась, но тут Джульетта вскрикнула от боли. Он повернулся.

Стелла схватила Джульетту за волосы и тащила ее прочь от полок. Джульетта махала руками, брыкалась, но поскольку Стелла находилась сзади, ей не удавалось нанести настоящий удар. Хмыкнув, Стелла дернула ее за волосы с такой силой, что она упала на пол. Стелла встала коленями на ее грудь, чтобы не дать ей встать, приложила пальцы к ее вискам и закрыла глаза. Анри бросился к ним и сшиб Стеллу на пол. Джульетта вскочила на ноги, попятилась. Анри не сводил глаз со Стеллы, но ему было слышно, разбивается стекло.

И тут краем глаза он увидел Тео, пригвожденного к месту вихрем воспоминаний, окутавшим его. Несколько струек этого вихря тянулись к его голове и впитывались в виски. У Анри пресеклось дыхание.

Получилось!

Теперь надо дождаться, чтобы Тео вспомнил свои прежние обиды и наконец решил восстановить справедливость.

Внимание Анри привлекло какое-то движение, и он посмотрел на Джульетту. Она карабкалась на один из стеллажей, сметая сосуды с каждой его полки. Но из-за этого центр тяжести стеллажа сместился кверху, и он начал падать.

– Джульетта, берегись!

Но было уже поздно. Анри, словно в замедленном темпе, видел, как стеллаж кренится, как Джульетта падает с него, приземляется на спину, а вслед за нею падают и полки. Во все стороны полетели яркие цветные осколки, и воспоминания сгустились, похожие на грозовые тучи.

Джульетта закричала. Ее нога была придавлена полкой.

Анри бросился к ней и, рывком подняв полку, с силой отшвырнул ее.

Он опустился возле Джульетты на колени.

– Ты ранена?

Джульетта что-то ответила, но прежде, чем до него дошло то, что она говорит, на него обрушился целый ураган воспоминаний. Вот он сам, малыш двух или трех лет, бегущий по полю вслед за щенком. Вот он ребенком сидит на табурете в кухне, и повар дает ему слизывать с ложечек различные эмоции. Вот он знакомится с Джульеттой, вот обнимает ее, внушив ей, что она танцует.

Он попытался уцепиться за настоящее, остаться в нем – чтобы помочь Джульетте, – но не смог. Его детство вливалось в его сознание, словно вышедшая из русла река, мощное течение подхватило его и несло, несло.

Он смотрел, как Стелла учит его создавать иллюзии, видел ее радость, когда он сотворил тигра, запускающего воздушного змея, и затем, когда он заставил расцвести розовый куст, а потом сделал так, чтобы розы начали окрашиваться в разные цвета. Ты не представляешь себе, как тебе повезло, – сказала она, поцеловав его в лоб. – Сама я была испуганной маленькой девочкой, не имевшей никакой силы, но твоя жизнь будет не такой. У тебя будет столько силы, что никто никогда не сможет причинить тебе вред.

В его сознание хлынули новые воспоминания о Клементине, сливаясь с теми, которые он забрал у Джульетты. Он смотрел, как знакомится с Клементиной, как в нем зарождается любовь к ней, как он горюет, когда она вдруг исчезает.

Тяжелые воспоминания вытесняли счастливые. Вот ему шесть лет, и он провел день у ручья, создавая из глины черепах и оживляя их, чтобы устроить между ними соревнования по плаванию. Он вбегает в вестибюль отеля, ему не терпится рассказать своей матери, что он сумел поддерживать иллюзию на протяжении всего заплыва, пока его любимая черепаха не поднялась, одержав победу, на пьедестал, сделанный из камней.

Но Стелла, едва увидев грязные следы, которые он оставил на сверкающем мраморном полу, пришла в ярость. Она кричала на него, пока по его щекам не потекли слезы, а затем принялась стыдить его за то, что он плачет. Позднее, вечером, она села на его кровать. Я вышла из себя, – сказала она, – и жалею об этом. Что, если мы это исправим?

Анри кивнул. Он думал, что сейчас она обнимет его или попросит прощения. Но вместо этого она приложила пальцы к его вискам. Это был первый раз, но не последний. Стелла забирала у него воспоминания всякий раз, когда он высказывал сомнение, всякий раз, когда он спорил с ней. Всякий раз, когда что-то происходило не так, как ей хотелось.