Сплетня

Перепуганная и совсем было готовая сбежать Сарие секунду подумала, потом поняла, что во двор он её все-таки не зовет, а на общей улице почему бы и не сказать, что в этом плохого, даже мама велит быть вежливой и всем рассказывает, как её зовут, это же не тайна? Обнадеженный её неподвижностью Марат распахнул калитку, намеренно оставив её открытой, удалился куда-то в середину цветника и вернулся с веткой, которая выглядела, как целый букет из крохотных розочек, больше похожих на бутоны, чем на распустившиеся цветы.

– Держи, маленькая фея, – сказал Марат, протягивая ветку так уверенно, что она автоматически протянула ладошку и взяла цветок. – Когда придешь домой, прежде всего скажи, что это твой подарок маме. Потом возьми миску с водой и вот тут, у кончика, немножко поскобли под водой кору, так цветку дышать и пить будет проще. Затем поставь веку в кружку, тоже с водой – даже если у вас в доме так не принято, всё равно поставь. Вреда ветка точно не принесёт – скажи маме, я проверял, на ней сглаза нет. И не забывай потом воду менять на свежую каждый день. Ну, как будто это телёнок: ему же тоже нужны каждый день свежая трава и молоко?

Сарие кивнула, рассматривая бутоны и забыв, что надо бы дичиться странного дяди.

– А когда розы всё-таки начнут увядать, приходи, я тебе расскажу, как их и дальше сохранить на память. А сейчас – твоя очередь: ты обещала сказать, как тебя зовут.

– Сарие, – чуть слышно пролепетала она.

– Хм… Честно говоря, я тебя расслышал только потому, что привык целыми днями слушать ветер в листве, – улыбнулся садовник. – Ну, а меня зовут Марат. А сейчас беги-ка, маленькая фея Сарие, а то тебя скоро уже искать начнут.

* * *

Сарие бежала и удивлялась, как это так: такой взрослый, а просто Марат, а не дядя Марат. Разве так бывает? Спросить бы у кого-нибудь, но при всей своей наивности малышка понимала, что лучше об этом разговоре и этом знакомстве никому не рассказывать.

А Марат, зайдя в дом, подумал, что, наверное, для маленькой девочки только имени было всё-таки недостаточно. Наверное, для неё он «дядя». Но как-то так сложилось, что никто и никогда «дядей» Марата не называл: сестёр и братьев, чтобы обзавестись племянниками, у него не было, в доме князя из младших были только княжны, а они и имени-то его, небось, не знали, ну а после того, как князь бежал, Марат жил в своём саду полуотшельником, почти ни с кем знакомств не водил, и уж тем более – с маленькими мальчиками и девочками. Так что некому было звать его «дядей Маратом». Пусть будет так, кому от этого хуже, мысленно пожал плечами Марат и остался не-дядей.

* * *

Вот с тех самых пор Сарие, куда бы ни шла, обнаруживала себя идущей к дому с чудесным садом. Иногда просто рассматривала цветы (ведь каждые две-три недели на клумбах зацветало что-то новое, не менее удивительное, чем предыдущее), а иногда и надеялась увидеть этого странного человека, который и говорит и ведет себя совсем не так, как отец, братья и соседи.

Впрочем, нет: если без лукавства, то Сарие надеялась его увидеть и послушать его рассказы не «иногда», а каждый раз, когда ноги сами приносили её к выкрашенной зеленой краской ограде дальнего двора. Он её очень, ну просто ужасно интересовал, потому что всё делал не как другие: и рубаху подпоясывал на свой лад, и по гостям не ходил, и говорил не про удачные роды очередной овцы или передовицу в газете, а про вещи удивительные и всегда неожиданные.

Соседки, смотревшие на бывшего садовника с неискоренимым подозрением, посоветовали матери Сарие не пускать дочь к этому «недобитому»: кто его знает, что у него на уме. Но мать, вечно занятая очередным младенцем, из которых Сарие была пятым, но далеко не последним ребенком, только попричитала немножко, покричала, да и забыла – мало ли где девочка ходит. Все её дети становились самостоятельными довольно быстро и сами выбирали свои жизненные пути.

Годы шли, Сарие росла, Марат по-прежнему почти не старел, цветы на клумбах сменялись в предписанном природой ритме. Только теперь Сарие знала все их названия и когда какой обязательно зацветет. Ученицей садовника она не стала и даже во двор его заходила раза три от силы, а в дом и вовсе ни разу (не положено девице одной к холостому мужчине входить), но он, когда её замечал, всегда выходил и подолгу с ней разговаривал. Даже два стула у калитки поставил: специально для этих бесед.

Конечно, Сарие давно решила, что если за кого и пойдет замуж, то только за садовника Марата. Её не то, чтобы не смущала разница в возрасте, она просто не задумывалась о ней. Совсем. Марат был частью её жизни с раннего детства, и всегда он был окутан волшебством и тайной, и всегда был молод и красив. И она была уверена, что однажды всё-таки войдет в его дом. Но не гостьей, а хозяйкой.

* * *

А потом грянул тридцать седьмой. Марат исчез почти сразу. Никто ему не забыл и не простил ни его близости к бежавшему князю, ни отлынивания от общественной жизни, ни отшельничества на отшибе городка.