Сплетня

– К тётке? – совсем растерялась Сарие. – Но… Батал, тебе-то это – зачем?

– Я без тебя – не смогу, – просто пожал плечами Батал.

* * *

– Обара, Асик, это, никак, ты? – Занда с удивлением вглядывалась в сумеречную тень под яблоней. – Ты что там прячешься?

– Ооох, – Асида с трудом оторвалась от шершавого ствола, к которому, задумавшись, привалилась так сильно, что на коже отпечатались следы. – Тебя ждать – состариться можно, – она попыталась растереть отпечатки, размассировать затёкшие кисти. Да уж, тут никак не скажешь, что случайно шла мимо и заглянула.

– Ты заходи, заходи, – тараторила Занда, зажигая свет на веранде и отпирая замок. Нырнула в дом, голос зазвучал глуше: – А я (представляешь?) решила всё-таки пойти на курсы стенографисток (ну, помнишь, в профкоме на доске объявления про них висели?), ну и пошла, и сегодня первое занятие – но ха-ха! – это оно должно было быть, но Зурик, преподаватель наш, поехал (представляешь?!) на свадьбу к какому-то родственнику, и велел вместо себя провести первое занятие – кому бы ты думала? – Дато, лучше никого не нашел, представляешь, да?

Занда залилась хохотом, свидетельствующим, что ставки бедняги Дато как преподавателя «чего-бы-то-ни-было» в ее глазах были ничтожно малы. Асида, по-прежнему разминая и растирая затекшие части тела, приковыляла в комнату и с удовольствием плюхнулась на стул.

– Да, я буду кофе, – ответила она на так и не заданный вопрос, но такова была Занда – бесконечно шумная и бесконечно хлопотливая, но совершенно упускающая из виду всевозможные тонкости этикета.

– А! Да! Две ложечки сахара, корица и гвоздика! Момент! – с грохотом распахнув дверцы шкафчика, Занда выудила с полок все необходимое и затеяла приготовление кофе.

– Дато вам рассказывал о повышенной всхожести нового сорта семян крапивы? – Асида терпеть не могла зануду секретаря профкома, который вечно вызывался на все общественно-полезные работы и никогда не работал руками, полностью заменяя практическую деятельность многочасовыми лекциями о текущей политической ситуации в мире и способах повысить качество народного хозяйствования.

– Ну, почти, – Зандины руки ловко отмеряли всё нужное в необходимом количестве – и это тоже была её особенность: абсолютно всё в своей жизни делать ловко, споро, не задумываясь и не ошибаясь. «Хотела бы я так никогда не ошибаться», – часто думала Асида, вытирая опять сбежавшее молоко или пытаясь заменить чем-нибудь оторвавшуюся на самом видном месте пуговицу. – Он нам рассказывал о том, какие перспективы откроются перед каждой из нас, когда мы освоим стенографию и станем настоящими профессионалами! Нет: профессионалками! О ла-ла, звучит, как «коммуналками».

– Или «нахалками», – не смогла не съязвить Асида.

– О нет. Ты просто завидуешь. Ты-то не записалась, ты – не освоишь великую и могучую стенографию, тебя не позовут конспектировать лекцию выдающегося спелеолога, научные дебаты физиков-ядерщиков. Ну или заседание профсоюза.

– Ужас, – легко согласилась Асида, подтягивая к себе чашечку, из которой шёл ароматный тонкий пар.

– Ты не сохранишь для человечества мудрые мысли лучших его представителей! – пригрозила раскрасневшаяся от близости газовой горелки Занда.

– Нет, но я с удовольствием посмотрю, как они выглядят. Мысли. В твоём стенографическом исполнении.

– Ты никогда не узнаешь на практике, что именно краткость – сестра таланта, – патетически провозгласила Занда, принимая эффектную позу прямо посреди кухни. – Потому что если она, сестра, его не признает, то ведь и таланту может прийтись весьма несладко. Кто его запишет, спрашивается – мысли свои умные кому он доверит, а?! Вот видишь получается, что всё на нас, на стенографистках держится: от науки до…

– «На нас, на стенографистках»? – Асида захохотала. – Вот это, я понимаю, результат при полном отсутствии педагога!

– Ну не век же мне в кассиршах сидеть, право-слово, – Занда отбросила назад тяжелую косу и захлопотала над ужином. Косу эту очень любила расчесывать её бабка, Сарие, сама дочек так и не вырастившая, только парней. Старший из них и унаследовал этот домик, перешедший теперь к его тоже заполошной дочери.

– Послушай, я пока ждала тебя, цветник разглядывала, – Асида решила сменить тему и задумчиво помешала ложечкой кофе. – Ты не хотела бы его восстановить? Жалко, красивый был…

– Ничего не жалко, – пожала плечами Занда, – цветы – это та же трава: захотят – сами вырастут. Вот ещё, время на них тратить. Бабушка вон сколько над ним крыльями хлопала да согнувшись в три погибели стояла – ну и что? Всё прошло, как с белых яблонь дым. Зачем оно тогда?

– Ну… традиция места. Тут, говорят, раньше садовник жил. Не знаешь, кстати, как его звали?