Сплетня

Как только за мной закрывается входная дверь и я дохожу до конца подъездной дорожки, я уже жалею, что не сказала «да». Есть что-то зловещее в ночной темноте улицы Уотерфилд Гроув. Тишина настолько плотная, что почти вызывает клаустрофобию, и я могу думать лишь о том, что кто-то по имени Салли Мак следит за мной в «Твиттере».

Я оглядываюсь через плечо, всматриваясь в улицу в поисках признаков жизни, но она пуста. Слежка в «Твиттере» — совсем не то же самое, что преследование на улице. Конечно, не то же самое. И во Флинстеде один из самых низких показателей уровня преступности по стране. Мелкое хулиганство скучающих подростков или бессмысленный вандализм в отношении пляжных кабинок — самое ужасное, что здесь может случиться. Тем не менее я ускоряю шаг, а когда дохожу до пустынной набережной, чувствуя справа угрюмое присутствие моря, то радуюсь, что идти мне не слишком далеко. Проходя мимо заброшенного дома, я ловлю себя на том, что почти бегу. Я не сбавляю скорости, пока не сворачиваю на Уорвик-роуд и не вижу наконец свой коттедж прямо по курсу.

К тому времени, когда я вставляю ключ в замок, я уже все решила. Завтра я все расскажу Майклу начистоту. Признаюсь, что слухи уже распространились, и отчасти в этом виновата я. Покажу ему твиты Салли Мак, и пусть он попробует переосмыслить эту идею с книгой. Я имею в виду: если он каким-то чудом выследит ее и если она согласится на интервью — а это два больших «если», — это обязательно создаст проблемы. Ответная реакция семьи жертвы. Еще больше сенсационной чепухи в газетах. Исполненные ненависти комментарии в Интернете.

Мы стали гораздо менее снисходительны, чем раньше. А может, и нет. Может, ненависть была так же сильна в то время, когда Салли освободили, но, поскольку тогда не существовало Интернета, где каждый может высказать свое мнение, люди так не раздражались. Эта новость вызвала краткий переполох, а затем быстро забылась, сменившись чем-то другим. Майкл не будет в восторге, когда я поговорю с ним, но, я надеюсь, он как-нибудь это переживет. А если он обвинит меня в том, что я все испортила, и мы в конце концов поссоримся… ну, тогда, возможно, наша совместная жизнь — не такая уж хорошая идея. По крайней мере я буду знать, что для него важнее: его книга про Макгоуэн или мы с Альфи.

Глава 16

Когда я захожу в дом, мама мирно спит на диване, накрывшись моим пледом вместо одеяла. Телевизор что-то бормочет сам по себе, а на кофейном столике стоит полная чашка чая. Я дотрагиваюсь до нее, ожидая, что она окажется теплой, — но она холодна, как камень.

Я мягко похлопываю маму по руке:

— Мам! Я вернулась.

Она открывает глаза и моргает, глядя на меня. Затем садится и зевает.

— Привет, дорогая. Должно быть, я отключилась на пару секунд. — Она тянется за чаем, потом хмурится и снова ставит чашку на стол.

— Извини, — говорю я. — Мне не следовало тебя вытаскивать. Почему бы тебе не переночевать здесь? Я могла бы приготовить свободную кровать.

Мама качает головой:

— Не глупи. Ты прекрасно знаешь, что я предпочитаю свою собственную постель.

Я и правда это знаю. Она достаточно часто говорила мне об этом. Когда я жила в Лондоне и она приезжала погостить, то всегда жаловалась на матрас: слишком бугристый. Или на подушки: слишком плоские. Она никогда не была легкой гостьей, и вот почему жить по соседству с ней для меня идеально. Мы можем приходить друг к другу с визитами, но не навязываться на долгое время.

Однако сегодня все по-другому. Я хочу попросить ее остаться. Сказать, что мне необходимо ее присутствие. Хотя бы на сегодня. Но я не могу. Потому что она обязательно спросит: «Зачем?» — и мне придется признаться. А она невыносимо тупа в отношении «Твиттера», впрочем, как и некоторые другие люди. Я пыталась объяснять ей, так же, как и Дэйву, но она просто не видит в этом смысла: «Зачем тебе разговаривать с кучей незнакомцев о всякой ерунде?» Если же я расскажу ей о сплетне, она станет язвить еще больше. А закончится все моими объяснениями о Майкле, его новой книге и его желании переехать ко мне. И хотя мне вскоре все равно придется посвятить ее в это, я не думаю, что готова к такому разговору сегодняшним вечером. Она просто сделает какое-нибудь колкое замечание — например, что же произойдет, когда книга будет закончена? С недвусмысленным подтекстом.

— Хочешь, я приготовлю тебе еще чашку чая на дорожку? — спрашиваю я ее.

— Нет, я лучше поскорее пойду домой, если ты не возражаешь.

Мама целует меня в щеку, и я обнимаю ее.

— Ты в порядке, дорогая? — интересуется она, когда мы размыкаем объятия, а ее руки все еще лежат на моих плечах. — Похоже, ты чем-то обеспокоена.