Сплошная скука. Реквием по шалаве

— Ну и застали же вы меня, — говорит она, явно смущенная тем, что она босиком, в пижамной блузке и поношенных брюках.

— Не стесняйся, — успокаивает ее Борислав. — Это Эмиль.

— Догадываюсь, — кивает Елена, вскакивая.

— Только не знаю, догадываешься ли ты о том, что Эмиль голоден как волк.

— Что ж, попытаюсь вам помочь. Правда, вы не рассчитывайте бог,знает на что, — добавляет дама, влезая в комнатные тапочки, после чего исчезает на кухне.

Квартира у Борислава почти такая же, как у меня, с той лишь разницей, что здесь, кроме ничем не примечательной мебели, присутствуют два предмета, свидетельствующие о вкусе хозяина, как сказала бы Маргарита — огромная цветная географическая карта, покоящаяся на вбитых в стену гвоздях, и кукла в целлофановом футляре, тоже огромная, стоящая в углу на этажерке.

— Зачем ты развесил эту карту? — любопытствую я, вытягиваясь на только что освободившемся диване.

— Ш-ш-ш! — Борислав многозначительно прикладывает палец к губам и добавляет вполголоса: — Осталась от Светлы. Она, если припоминаешь, училась на географическом факультете.

— И ты ее хранишь? Может, собрался отмечать на вей уже запретные для тебя зоны?

— Больно уж красива. Ты только посмотри, какие цвета! Возражать не приходится.

— И эту куклу Светла тебе оставила?

— Куклу я купил в Венеции для Марианны, когда возвращался в последний раз, хотя ты Марианны не знаешь. Очень она мечтала о такой кукле, вот я и купил для нее, но, когда возвратился, она уже вышла замуж.

— Ну, теперь ты ее подаришь Елене.

Борислав отрицательно качает головой и поясняет все так же вполголоса:

— Встретил однажды Марианну и говорю ей, что привез куклу. «Не могу ее взять, — отвечает. — Муж начнет допытываться, откуда она». — «Тогда, — говорю, — я отдам ее другой». — «Ни в коем случае! Храни ее у себя». —«И до каких же пор?» — спрашиваю. «Все равно, до каких. Она куплена для меня». И, как видишь, храню.

Поскольку других тем для разговора обстановка квартиры не предлагает, мы выкуриваем молча по сигарете, после чего из кухни сквозь открытую дверь доносится голос хозяйки, сопровождаемый ароматом яичницы:

— Ну идите, а то остынет.

Мы садимся за небольшой стол.

— Ты можешь ложиться. Мы тут сами справимся, — обращается Борислав к хозяйке. А когда она уходит, продолжает: — Только справимся ли?

— Если ты имеешь в виду яичницу с ветчиной...

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Мы сосредоточиваемся на еде, каждый занят своими мыслями. Наконец хозяин приносит с плиты ковшик горячего кофе и берет сигарету с каким-то отсутствующим видом, будто сам не сознает, что делает.

— Ты должен выручить парня из беды, Эмиль.

— Согласен. Остается только выяснить, как именно.

— Ты прекрасно знаешь, как.

— Ты переоцениваешь мои возможности. С каких пор ломаю голову над этим — и ни к чему не прихожу.

— Так это же проще простого! — восклицает Борислав. — Сходи к нему, отзови его в сторонку и вправь ему мозги.

— Не валяй дурака, все это не так просто. Ты отлично понимаешь, что так в подобных случаях не поступают.

— Велика важность! Нет правил без исключения. Ради сына Любо Ангелова можно и отступиться от правил.

— Ты меня удивляешь...

Отпив кофе и вдохнув две порции дыма, я продолжаю:

— Что бы мы ни доказывали, генерал не даст согласия.

— Зависит от того, как представить дело.

— Как ни представляй, он на это не пойдет. И ты это знаешь не хуже меня. Мы у самых истоков операции, которой, возможно, будет нанесен серьезный удар противнику. А ты хочешь заранее положить крест на этой операции, для тебя важнее всего отправиться к возможному предателю и предупредить его: дескать, таким славным ребятам, как ты, негоже становиться на путь предательства.

— Но ведь это же сын Любо!

— Строго говоря, это всего лишь потенциальный предатель. Пешка в руках противника, и только. И наша задача состоит в том, чтобы дождаться, когда противник начнет переставлять фигуры, и посмотреть, как он намерен распорядиться этой пешкой.

— Будет тебе! Не лучше ли использовать парня? Поставить перед ним задачу...

— Во всяком случае — не сейчас. И не обязательно. Подобного рода задачи возлагаются, как тебе известно, исключительно на людей, пользующихся -безграничным доверием. А к этому нашему молодцу я в данный момент не испытываю никакого доверия. Он обещал порвать с этой шайкой — и обманул меня. Обещал покончить с морфием — и снова обманул. Вчера участвовал в ограблении аптеки, а завтра собирается...

— А вот будь здесь Любо, тоже так рассуждал бы?

— Кто? Я или Любо?

— Любо. Тебя я уже слышал.