Сплошная скука. Реквием по шалаве

— Погодите! Спокойно! Ящик использовался двояко: одни время от времени приходили к нему что-то взять или положить, а другой доставлял соответствующие директивы и уносил то, что ему приносили. Следовательно, он пользовался ящиком значительно чаще. Постороннему пользоваться этим ящиком рискованно, тем более — часто. Скорее всего, выбор Бертена пал на вас именно потому, что в вашем доме проживает человек, который может запросто пользоваться вашим почтовым ящиком.

— Да зачем ему пользоваться моим, когда у него свой есть? — спрашивает Касабова с некоторой долей логики.

— Из опасения, как бы кто-нибудь не проверил его ящик. А может, он просто выдает ваш ящик за общий. Поэтому подумайте хорошенько и скажите, кто из жильцов вашего дома способен на такое дело.

— Не знаю, — отвечает женщина, подумав. — Тут в общем-то живут люди рассудительные, не станут они играть с огнем. — А как же вы рискнули?

— Подвели меня...

— С таким же успехом могут подвести и других. Прикиньте-ка получше. Начните с первого этажа и так, квартира за квартирой, поднимайтесь до самого верха.

— Коко! — восклицает вдруг женщина, едва дав мне договорить. — Если найдется в нашем доме такой, то это именно он, и никто другой!

— А кто он такой, этот Коко?

— Ничтожество. Прохиндей. Квартира досталась ему от матери, так он, представьте себе, продал две комнаты своему двоюродному брату, чтобы купить «мерседес»! Есть у него голова на плечах? Потом начал тайком возить пассажиров с вокзала, только его накрыли раза два- три, и пришлось ему отказаться от этого дела. Кончилось тем, что он продал «мерседес», а деньги пропил со своими дружками. Теперь вот в таксисты нанялся.

— Не могли бы вы сказать, какую жизнь он ведет, чем занимается в свободное время?

Минут пять спустя я уже сожалею, что задал необдуманный вопрос. Я наверняка не стал бы его задавать, если бы вспомнил вовремя, что имею дело с парикмахершей. Касабова низвергает на меня такой водопад всевозможных сведений, что я тут же чувствую себя утопленником, попавшим в водоворот нескончаемых сплетен о ночных попойках, азартных играх, о связях то с той, то с другой, которая потом таскалась с тем-то, вы, должно быть, слышали о нем, он в прошлом году попал в катастрофу возле Панчерево, даже газеты писали, но вышел сухим из воды, потому что у женщины, которую он сшиб, оказались только два сломанных ребра, ему, конечно, пришлось заплатить, но что толку от его денег, когда тебе переломают ребра, — и так далее, и так далее...

— Вы это о ком — о Коко?.. — время от времени спрашиваю я, чтобы как-то всплыть на поверхность.

На что неизменно следует ответ:

— Нет, о его дружке, но не об этом, про которого я только что говорила, а о другом. А что касается Коко, то не беспокойтесь, и о нем сейчас узнаете. Этот Стефо — вы представить себе не можете, что за проходимец! — ввязался в драку с Коко из-за Лены, а у Лены губа не дура, ведь ему дядя доллары слал, а доллары он менял на сертификаты, потом выменивал левы по четыре за доллар, и деньжищ у него была прорва, только потом дядя перестал ему доллары слать, и все пошло прахом, и Лена ему говорит: «Чао, бамбино», а сама снова норовит вернуться к Коко, да не тут-то было, осталась с носом, потому что, должна вам сказать, Коко не из тех, что сидят и ждут сложа руки, нет, он уже снюхался с этой, с Жаннет, тоже мне Жаннет, да она самая обыкновенная Иванка, а поди ж ты, хочет, чтобы ее звали Жаннет, ну и, конечно, не работает, отцовские денежки транжирит...

— Ладно, хватит! — прерываю я наконец этот бурный поток. — Надо отдать вам должное, характеристика получилась исчерпывающая, у вас исключительный дар слова. Не знаю, правда, насколько владеете вы умением молчать.

— Ну, если надо...

— Надо. Именно теперь. Надо нам, а тем более — вам. Если хотите жить здесь, в этой уютной квартире, а не в тюрьме. И если по-настоящему заинтересованы в том, чтобы я исполнил свое обещание, вам просто-напросто следует забыть, что у нас с вами был какой бы то ни было разговор, и вообще забыть, что я к вам приходил.

— Ладно. Забуду.

— Но имейте в виду, — добавляю я, — не вздумайте опустить что-нибудь в свой почтовый ящик.

— Что именно?

— Вы знаете что: призыв о помощи, сигнал об опасности. Не считая оперативных работников, никто, кроме вас, не знает об этой истории с почтовым ящиком. Учтите: если противник что-либо пронюхает, мы не усомнимся, что предатель — вы. И тогда...

— Я еще в своем уме! — перебивает меня женщина. — Не стану я делать себе харакири.

* * *

— Я бы хотел вас видеть, — слышу я в трубке голос Бояна.

— Что-нибудь важное?

— В данный момент не особенно, но может стать важным, — неопределенно говорит он.

— Хорошо. Увидимся в семь.

И я даю ему адрес одной служебной квартиры.

Нынче понедельник, операция на вилле Раева в ночь с субботы на воскресенье прошла нормально, так что неясно, зачем Бояну срочно понадобилось увидеться. Но даже если нет серьезного повода, встретиться с парнем нелишне хотя бы ради того, чтобы как-то поддержать его морально.