Сподвижники де Голля

Францию лихорадило. Население страны разделилось на две части. Одни сочувствовали «ультра», которым предстояло покинуть Алжир, ставший их родиной. Другие считали, что президент прав. Ситуация в правительстве была аналогичной. Некоторые министры не сразу безоговорочно поддержали де Голля. Мальро, как и многие другие, поначалу колебался. Только во время мятежа генералов в апреле 1961 года министр культуры проявил твердость и полностью занял пропрезидентскую позицию. За это он был внесен в «черные списки» ОАС. В феврале 1962 года около дома писателя была взорвана бомба, что произвело на него тяжелое впечатление. Мальро решил покинуть любимую квартиру около Булонского леса и переехал в Версаль.

Годом раньше министр пережил, наверное, самую большую трагедию в своей жизни. В мае 1961 года в автомобильной катастрофе погибли его сыновья – двадцатилетний Готье и восемнадцатилетний Венсан. Но Мальро не сломился и не показывал своих страданий. Внешность писателя с возрастом изменилась. Жан Лакутюр пишет: «Его лицо стало более полным и заметно обвисло. Он напоминал еретика-доминиканца, чудом уцелевшего от сожжения на костре и преследуемого запахом паленого. Волосы, зачесанные назад, обнажали лоб гипсового цвета». Впрочем, далее автор подмечает и черты, оставшиеся характерными для Мальро почти на всю жизнь: «Его красивая рука, как обычно, теребила правую щеку и уголок рта и, таким образом, словно вырывала мимолетные и причудливые слова и пыталась обуздать совершающее побег красноречие»[141].

Окончание в 1962 году алжирской войны принесло Франции долгожданное облегчение. В правительстве это событие расценивали как важнейшую веху в истории молодой Пятой республики. Наконец-то и Мальро смог целиком и полностью посвятить себя заботам министра культуры. Писатель трудился без устали. Пик его деятельности пришелся на середину 1960-х годов. Мальро часто повторял: «Я мечтаю о грандиозном, a средства достижения ничтожны». И действительно, бюджет министерства культуры был весьма скромен. Тем не менее писатель смог сделать многое. Под его непосредственным руководством началось составление перечня исторических памятников Франции. Сотрудники министерства разработали целый ряд законов по их охране и реставрации. На глазах у французов хорошели и приобретали былое великолепие старинные дворцы, особняки, монументальные сооружения – Лувр и Триумфальная арка в Париже, Трианон в Версале и другие. Особый закон утверждал создание так называемых «заповедных зон» во многих городах страны. Министр занялся переоборудованием известных французских музеев, а также созданием новых.

Большое внимание Мальро уделял организации выставок, показу за рубежом шедевров, хранящихся во Франции, и демонстрации французам произведений искусства других стран. Так, в 1963 году министр лично отправился в США, сопровождая «Джоконду». Позднее он повез в Японию «Венеру Милосскую». А французы смогли увидеть в Париже сокровища индийской и мексиканской культуры, несравненные по своему великолепию предметы прикладного искусства из гробницы Тутанхамона.

Мальро провел реформу системы французских театров. Из фондов его министерства постоянно выделялись деньги на развитие французской музыки и кинематографии. Известным французским художникам предоставлялись государственные заказы. В 1962 году Марку Шагалу было поручено расписать плафон в зрительном зале Гранд-опера. Художник давно был знаком с Мальро и говорил о нем: «Он так пропитан искусством, что просто сгорает от него», а Мальро со своей стороны заявлял: «Шагал – это единственный ныне живущий великий художник. Его живопись – своеобразная форма поэзии»[142].

Министр мечтал о том, чтобы любой француз мог приобщиться к культуре. Он хотел создать в каждом департаменте Франции дома культуры. Скорее всего, такую идею писатель позаимствовал в СССР. Первый Дом культуры был торжественно открыт в присутствии Мальро в 1964 году в Бурже, один из последних – в 1968 году в Гренобле.