Спокойной ночи, Братислава

Через пару месяцев всеобщего страдания на день рождения сына Карл подарил ему диск с синей подписью маркером: «Секретные сказки Самуэля Немца». И все наладилось.

Это было почти пятнадцать лет назад – Само тогда исполнялось пять.

Через месяц и неделю ему будет двадцать. Само смотрел, как папа тихо похрапывает и хмурится во сне. На стене напротив дивана у телевизора стояла фотография Само и сестер в строгой рамке – мама сфотографировала за полгода до развода: дети – почти по плечи в высокой траве. Само держит младшую двухлетнюю Егине за руку, она морщится, ей на глаза спадает мамин венок из мелких белых цветов. А крошечная Аревик сидит на земле, примяв под собой траву, и вытягивает голову вверх. У нее на футболке нарисован желтый лев. Само почему-то этого льва помнит.

Он не мог не думать обо всех невозможных «а если бы…» – такова невеселая и обязательная участь любого ребенка из распавшейся на неравные части семьи: Армине с детьми в Братиславе, Карл в другой стране.

Сестры не хотели проводить выходные у папы: почти не помнили его и поэтому побаивались. Он приезжал на их дни рождения, каждый год провожал в школу, но они держались с ним, словно он был маминым знакомым, с которым нужно обязательно здороваться. Папа каждый раз становился таким грустным, что у Само не хватало дыхания и хотелось накричать на сестер, хотя и понимал, что, наверное, и не за что. Он молчал и только подходил чуть ближе к папе. Всю свою безответную любовь к дочерям папа изо всех сил направил на старшего сына – его внешнюю копию, точный юношеский портрет. Только характер Само принял отчего-то у мягкой и спокойной Армине. И обожающий сына Карл так и не заметит никогда, что его характер нашел такое идеальное и очаровательно-женское отражение у Егине.

Все непонятное в детстве становилось еще более запутанным в юности: Само до конца так и не узнал, почему прервалась история его родителей и кто был во всем виноват. Ему очень хотелось думать, что не он. Не сестры. Не дети – разве они не должны были все спасти, всех уберечь? Таким непонятным, таким мягким был развод родителей – без скандалов, без переживаний, словно так и было всегда: Братислава, Вена. Но все равно Само казалось, что всего в мире стало как будто меньше. И между своими потрясающе идеальными родителями не мог найти жертву для детского обвинения. Поэтому он мудро и честно одинаково их обожал.

И сейчас в автобусе домой Само написал первые страницы нового рассказа: о медузах и австрийском волшебнике.

5

– Как насчет космической тематики?

Егине задумчиво разложила перед собой цветные коллажи – три крупных листа картона с наклеенными распечатками. На первом были вырезаны фигурки кактусов, жирафов, фрагменты леопардовой шкуры. Справа в углу был аккуратно изложен список идей для стола: виноград, бананы, капкейки с зеленым кремом. Второй коллаж Егине посвятила супергероям: изображения молочных коктейлей с крупной буквой S на желтом фоне, синие и красные шары, маски Халка и Железного человека. На третьем листе чередовались планеты, надписи «Как сделать, чтобы звезды светились?», «А планеты поместятся на торт?», пакеты с фотографией Млечного пути и серебряные фигуры.

– Ты в курсе, что мне двадцать, а не тринадцать? – Само посмотрел на творения сестры через ее плечо. Та обернулась и бросила на него взгляд такой суровый, что Само быстро ретировался на кухню.

– Нужно выбрать что-то одно, – Егине расстроенно перекладывала картонки. – У меня всего неделя!

– У тебя целая неделя! – Само грохнул чем-то и ойкнул. – Зачем мне вообще этот праздник? Нормальные люди просто заказывают пиццу на семью и шутят про четверть жизни. Можно мне тоже так?

– Доверься мне. Ты получишь лучший праздник от будущего лидера топ-десять организаторов праздников в Словакии, – она туже затянула хвост темных волос и добавила: – Когда-нибудь все это будет тебе не по карману.

Само улыбнулся, посмотрел на сестру. Егине была красивой: маленькая мама с упрямым взглядом. Армине всегда улыбалась и кивала – дочка забрала у далеких армянских родственников лучшее: большие темные глаза, длинные брови, широкие и кругленькие губы, прямую шею. Прибавились еще надменный и вечно строго-вопросительный взгляд, красивая стройность, лихо обгоняющий среднестатистическую семнадцатилетнюю девочку рост.

Егине была категоричной перфекционисткой и во всем стремилась быть, как мама. Поэтому у нее получилась строгая и почти жесткая версия Армине: дочка благополучно соединила равнодушие с предприимчивостью, уверенность с отсутствием раздражавшей ее импульсивности, усердие с замкнутостью.

– Все-таки супергероев, – Егине удовлетворенно кивнула, положила один картонный лист сверху и достала блокнот. – Само! Какие у тебя любимые персонажи?

– Да я вообще комиксы не читаю. Только знаю… так, на слух.

– О, это ничего, – сестра провела ладонью по чистой странице блокнота. – У тебя же есть целая неделя.

В следующие ежегодные выходные Само не поедет к папе, но тот обязательно будет на его празднике.

6