Спортивный журналист

Мне сказать больше нечего. Уолтер ведет себя, как загипнотизированный, и, боюсь, если его пробудить, все запутается еще пуще, да и вообще никогда не закончится. А этот разговор завершится, если мне повезет, скоро, и я смогу бухнуться в постель.

– Хотите узнать, что было дальше, Фрэнк?

– Я не хочу узнавать ничего, что способно поставить меня в неловкое положение, Уолтер. В каком угодно смысле. Мы не так уж и хорошо знакомы.

– Ничего такого в этом нет. Ни капли. – Уолтер поворачивается, протягивает руку к стопке, из которой пил, с надеждой смотрит на меня.

– Вон она стоит, – указываю я на бутылку джина.

Уолтер наливает себе, возвращается к креслу и залпом выпивает. «Залудил» – так называли мы это в Мичигане. Уолтер залудил джину. А мне приходит вдруг в голову, что в эту минуту я мог бы находиться в Мичигане, мы с Викки могли поехать в Анн-Арбор, поужинать в «Претцел-Белл». Кусок говяжьей пашинки с горячей горчицей и гарниром из красной капусты. Я серьезно ошибся в выборе действия.

– Вы знаете, кто такая Ида Симмс, Фрэнк?

Теперь он смотрит на меня с рассудительной серьезностью, плотно придавив верхнюю губу нижней. Он намерен прибегнуть к ледяной логике и оперировать с этого мгновения только краеугольными, доказуемыми фактами. Никаких опрометчивых сантиментов вы от него не дождетесь.

– Имя знакомое, Уолтер. Но откуда, не помню.

– В прошлом году ее фотография была во всех газетах. Старушка с прической сороковых годов. Эти публикации походили на рекламу, да в определенном смысле это и была реклама. Пропавшая женщина, помните? Вышла с двумя пудельками на поводке из такси у Пенсильванского вокзала, и больше ее никто не видел. Родные печатали объявления с фотографией, просили позвонить каждого, кому что-либо известно. Дорогой им человек просто выпал из нашего мира. Бум! – Уолтер встряхивает головой – и утешенный, и изумленный тем, сколь странной бывает порою жизнь. – Она была не в своем уме, Фрэнк, не раз лежала в больнице. Все это стало известно. Родственники понимали, что ничего хорошего ей это не сулит. В таких случаях у человека возникает довольно сильное желание покончить с собой.

Направленные на меня синие глаза Уолтера многозначительно поблескивают, мне приходится снова уткнуться взглядом в остров Болт.

– В точности никогда ничего не скажешь, Уолтер. Человек может пропадать где-то десяток лет, а в один прекрасный день очнуться в Санкт-Петербурге на мосту Саншайн-Скайуэй и прекрасно себя чувствовать.

– Я знаю. Это верно. – Взгляд Уолтера опускается к его туфлям. – Мы обсуждали эту историю, Фрэнк. Иоланда и я. Она считала фотографию какой-то уловкой, рекламой массажного салона, что ли, в общем, подделкой. А я не мог согласиться с ней. Знал я не больше, чем она. Но я же видел тот снимок, Фрэнк, эта женщина выглядела как чья-то мать, ваша или моя, волосы ее были уложены по моде сороковых, она испуганно улыбалась, словно предвидела, что с ней случится беда, я просто не мог счесть это подделкой. И говорил Иоланде, что ей не следует считать все обманом хотя бы потому, что это может не быть им. Понимаете?

– Думаю, да.

Собственно говоря, я видел эту фотографию раз, самое малое, двадцать. Тому, кто публиковал ее, пришла в голову хорошая мысль – поместить объявление на спортивной странице «Таймс», которую я всегда читаю перед тем, как перейти к некрологам. Я и сам гадал, не рекламирует ли Ида Симмс парикмахерский салон для представителей обоих полов, не воспользовался ли автор рекламы фотографией собственной матери. И в конце концов забывал о ней, переходя к объявлениям о весенних распродажах.

– Как-то раз, – продолжает Уолтер, – я, просматривая газету, сказал: «Хотел бы я знать, где сейчас эта несчастная женщина». А Иоланда ответила типичным для нее образом: «Да нет никакой женщины, Уолтер. Все это приманка, попытка продать какую-то дрянь. Не веришь? Я сейчас позвоню туда, а ты послушай по параллельной трубке». Я сказал, что ничего слушать не стану, потому что даже если она права, то все равно ошибается. Я не хотел бы, чтобы на мне, случись со мной такое, поставили крест, а вы?

– И что было дальше?

– Она позвонила, Фрэнк. Трубку снял мужчина. Иоланда спросила: «Кто это?» И мужчина, сколько я понимаю, ответил: «Говорит мистер Симмс. У вас есть новости о моей жене?» Разумеется, это была специальная линия. А Иоланда сказала: «Нет. Я просто хотела узнать, правда ли это». Мужчина ответил: «Да, правда. Жена пропала еще в феврале, мы сходим с ума от тревоги. Готовы предложить награду». А Иоланда: «Простите. Мне ничего не известно». И повесила трубку. Произошло это примерно за полтора месяца до того, как она сбежала с тем типом, с Питкоком.

Глаза Уолтера сужаются так, точно он видит Питкока в прицеле мощной винтовки.

– Но какое отношение имеет все это к вашей истории?

– Я к тому, что это просто цинизм. Вот и все.

– По-моему, вы слишком придирчивы, Уолтер.