Спрятаться за цветами

Москва – привокзальная площадь – раннее утро Николай, одетый в военную форму, стоит в будке телефона-автомата, набирает номер.

– Алло! Марина! Это я! Я в Москве. Николай стоит на шоссе и ловит машину. Останавливаются «Жигули». Николай открывает дверцу и говорит:

– В Марьину Рощу!

Подъезд жилого дома Марины

Николай звонит в дверь. Ему открывает Марина в халатике, уже причесанная, но невыспавшаяся. Они бросаются друг другу в объятия и целуются, не успев даже закрыть входную дверь.

Квартира Марины – комната

Николай лежит в кровати и смотрит телевизор. В комнату заходит Марина с подносом в руках и ставит его на постель рядом с Николаем. Аромат свежесваренного кофе отвлекает его. Он приподнимается, удобно садится спиной к стене и берет чашку в руки.

Марина устраивается напротив него, закрыв собой экран телевизора.

– Я тебе блинчики испекла! Ешь! – ласково предлагает Марина.

– Спасибо!

– А за что тебе отпуск дали? – интересуется Марина, любуясь Николаем.

– Ни за что, а потому, что у меня умер отец, – тихо произносит Николай.

Марина недоуменно смотрит на него.

– Ты что так смотришь на меня? – Николай, отодвинув поднос, приближается к ней.

– Тебе же торопиться надо! – испуганно восклицает она и, пытаясь вырваться из объятий Николая, смотрит на настенные часы. – Когда похороны?

– Не беспокойся, я успею, если захочу!

– Что значит «если захочу»?

– Понимаешь, я его видел в своей сознательной жизни всего два раза. Он все гонялся за Синей птицей, и что в итоге? Я рос без отца. Вернулся после мотаний по свету к себе на родину, в деревню, под Смоленск, – и давай водку жрать. Он полстраны объездил. Неужели ничего не было интереснее водки? Мама рассказывала, что он ее из Питера звал к себе, но она из города не захотела уезжать. Так он один уехал и не писал даже!

– Ну и что?! – отвечает Марина. – За что ты на него обижаешься? Ты же не знаешь точно, почему он так поступил. Не осуждай! Он отец тебе все-таки. Ты должен ехать обязательно! – внушительным тоном произносит Марина и после недолгого молчания говорит: – Пусть он ничего не сделал, как ты считаешь. А вот если бы не он, тебя бы не было, и если бы не его смерть, то мы бы и не встретились сегодня.

Николай стоит одетый и смотрит в окно. Марина – позади него, прижимается щекой к его крепкой спине.

– Ты знаешь, я улетаю завтра вечером обратно в Париж, – почти шепотом произносит она.

– Как? – оборачивается Николай.

– Я вернусь через неделю. Я снимаюсь там еще в одном фильме. У меня теперь жизнь на колесах. Это какой-то подарок судьбы, что мы встретились!

– Я чувствую, что тебе плохо там! Он тебя не любит! – говорит Николай и пристально смотрит на Марину.

– Кто? – дрожащим голосом спрашивает Марина.

– Муж твой! И ты его не любишь!

Марина изумленно смотрит на Николая, и по ее шевелящимся губам можно понять, что она что-то хочет сказать, но не говорит, опускается в кресло и устремляет взгляд куда-то в сторону. Николай берет с подоконника пачку фотографий и разглядывает их.

– У тебя собачьи глаза на всех парижских фотографиях! – продолжает Николай. – Это он тебя мучает? – Николай бросает на журнальный столик фотографии, которые разлетаются и падают на пол.

– Ты не прав! Я сама во всем виновата. А собачьи глаза у меня с детства, я выросла в детском доме, за высоким забором, как в клетке, – произносит Марина с болью в голосе.

– Неужели ты не понимаешь, ты же опять как в клетке, только золотой!

– Понимаю, – Марина начинает плакать. – Наверное, это и есть судьба.

– Марина! – зовет ее Николай. – Тебе плохо оттого, что ты боишься что-то поменять.

– Да. Боюсь. Я все время боюсь каких-то злых людей из своего детства. Такую огромную няньку, которая нас наказывала по ночам за то, что мы не засыпали. Она отбирала у нас одеяла, и мы лежали, замерзая, почти до самого утра. Боюсь темноты и не могу уже без успокоительных таблеток. Могу всю ночь не спать. А еще боюсь нищеты, чувства голода. Самым лучшим лакомством для нас были ягоды боярышника, которые росли за забором детского дома. Это так ужасно, когда на тебя смотрят, как на бездомных собак. Нам все время внушали, что любить надо только Ленина. А я все равно любила свою маму и отца, несморя на то что никогда их не видела. Мне так хотелось стать хорошей девочкой, чтобы при встрече с ними они не отказались от меня и поняли, что все самое хорошее, что было в них, не пропало даром. Я верила, что они живы и придут за мной. Я придумала себе их лица, они снились мне, и по утрам мне не хотелось просыпаться.

– Но сейчас другое время.

– Время другое. И люди сейчас рождаются другие. А я, как и многие мои ровесники, из того времени, и его отпечаток всегда будет клеймом на моей душе, как бы я ни пыталась его уничтожить. Коля, даже ты уже другой.

– Ты такая сильная и слабая одновременно, – тихо произносит Николай, прижимая Марину к себе.

– Я понимаю, я для тебя сейчас мальчишка, без образования и денег. Но я даю слово: я сделаю для тебя все! Ты не будешь ни в чем нуждаться. Марина! – зовет он.