Спросишь опять - отвечу “да”

Он шёл по прямой линии - через жилые кварталы, торговые ряды, парковки - в сторону центра города. Он пересёк пешеходный мост и прошёл мимо бара, где тихо сидели люди и смотрели бейсбол по телевизору.

Когда Питер приблизился к другому бару, он решил зайти. За исключением упаковки М&М, он ничего не ел с самого утра. Он сел в конце бара и заказал колу с картошкой фри.

Не успел бармен отойти, как Питер передумал и попросил вместо кока-колы пиво. Он наугад ткнул в первый попавшийся краник, потому что не разбирался в этом.

Бармен не спросил документ, удостоверяющий возраст, поэтому, когда закончилась эта кружка, он заказал другую. А потом ещё одну. Три пинты тёмного пива было многовато для летнего дня, но он решил придерживаться своего выбора.

Бармен пристально посмотрел на него лишь раз, когда он вручил ему одну из стодолларовых купюр Джорджа. Бармен подержал её на свет, чтобы убедиться в подлинности.

Питер добрался до станции за двадцать минут до поезда.

Он чувствовал тепло и лёгкость во всём теле, понимая, что, наверное, немного пьян. Он не ожидал, что ему будет так уютно.

“Я знаю, что надо сделать” - сказал Питер вслух и подошёл к телефону-автомату.

Он поднял трубку и кидал в щель попавшиеся под руку монеты, пока не раздался гудок. Держа палец над номеронабирателем, он вдруг понял, что ни разу в жизни ей не звонил, и даже не знал её номера. Зачем помнить номер, когда всегда можно просто выйти на улицу и крикнуть ей в окно.

Но он знал её адрес, только одна цифра в номере дома отличалась от его старого адреса.

Питер вернулся к газетному киоску, купил маленький блокнот, пачку конвертов и ручку. В киоске не было марок, но пожилая женщина, стоявшая рядом, услышала его вопрос и сказала, что продаст ему марку за 25 центов.

Он не хотел долго думать, о чём писать, и поэтому заполнил страницу каракулями, какими-то запутанными мыслями, в надежде, что она их поймёт.

Он написал о Квинсе, о Джордже, о соревнованиях по бегу, о том, что никак не может завести друзей. Он написал, что скучает по ней и несколько раз пытался отправить ей телепатические сообщения, но иногда случается неделя или две, когда он не думает о ней. Он написал, что одно время был уверен, что она ненавидит его. Но потом думал, что она простила его за всё, что случилось. Он спросил, не считает ли она странным, что он чувствовал, как будто всё ещё хорошо её знает, и что она знает его, хотя они не виделись более четырёх лет. Он написал, что хотел бы увидеть её. Когда он закончил, то вырвал страницы из блокнота, сложил их и засунул в конверт, на котором написал её имя и адрес.

Питер видел синий почтовый ящик в двух или трёх кварталах от станции. Он посмотрел на доску отправлений и понял, что успеет.

Он бежал так, как будто кто-то замерял его время, толкая распахивающиеся двери и уклоняясь от пассажиров, бегущих навстречу. Он пробежал два квартала, пересёк улицу и бросил конверт в почтовый ящик. Он вернулся на платформу меньше чем за три минуты до поезда.

На протяжении всего пути домой - долгой двухчасовой поездки до Манхэттена, и ещё двух часов на автобусе до Эллиота, Питер думал о письме Кейт, сидящем в тёмном брюхе почтового ящика.

Он открыл блокнот там, где вырывал страницы, и водил пальцами по нему, как будто это могло помочь ему вспомнить, что он написал. Он немного переживал, но в целом был рад, что сделал это, и с нетерпением ждал, что произойдёт дальше.

К третьему часу поездки у него начались панические приступы. Поначалу, на волне энтузиазма, эта поездка казалось ему замечательной идеей. Теперь он плохо себя чувствовал. Он пытался представить голос Джорджа, говорящий: “Питер, приятель, ты слишком много волнуешься”.

Когда Питер вышел из автобуса, было уже за полночь, и он стоял один на освещённом тротуаре, слушая пение сверчков. Воздух пах персиками - вдоль дороги к колледжу повсюду были указатели на персиковые сады, где фрукты можно было собирать самому.

Дома вдоль широкой улицы выглядели скромно, но уютно. Питер представил, как внутри их спят дети, посреди своих игрушек и книг, с игрушечными звёздочками, прилепленными к потолку и светящимися в темноте. Со стороны колледжа раздался пару автомобильных гудков.

Он подошёл к краю круга света от уличного фонаря, и ему захотелось завыть, чтобы разбудить всех людей вокруг. Вместо этого он сложил руки на груди и начал дальний путь в кампус.

Ему надо было быть более диким - думал Питер.

Он должен был бродить ночами по улицам города, за отсутствием родителей никто бы ему это не запретил - у него было бы оправдание на случай любой неприятности.

Он должен был ломать вещи, красть вещи, слушать музыку так громко, что соседи стучали бы в дверь.

Он должен был попробовать курить травку, когда это делали другие пацаны.

Он должен был попробовать кокаин, когда Рохан раздобыл немного - ему надо было следовать за другими парнями, когда они пошли в туалет пиццерии в Кью-Гарденс, чтобы попробовать это. Ему не надо было оставаться за столиком, чтобы официант не подумал, что они хотят убежать, не заплатив.