Спросите Сталина. Честный разговор о важном сегодня

«Считаю такое решение неправильным и вредным. Подача и приемка некомплектной продукции есть грубейшее нарушение решений ЦК. За такое дело не могут не отвечать также наркомы. Печально, что Каганович и Молотов ни смогли устоять против бюрократического наскока Наркомтяжа».

Уже через две недели Каганович, Андреев, Куйбышев и Микоян отменят свое решение, и следователи вернутся на Запорожский машиностроительный завод, Уралвагонстрой, предприятия коксохимической промышленности Донбасса, и расследования фактов срыва госзаказа и вредительства пойдут с новой силой.

Как статью о вредительстве Сталин поставил на службу возрождения экономики?

В наши дни статью о вредительстве принято считать инструментом политических репрессий. Часто так оно и было. Однако сквозь кровавый туман сталинской действительности проступает и еще один фактор. Именно статью о вредительстве Сталин превращает в тот самый молот, который должен плющить всех, кто, по его мнению, стоял на пути модернизации советской экономики. Дел о вредительстве – десятки, а может быть, и сотни тысяч. Сегодня историки бессильны ответить на вопрос, кто из осужденных за вредительство был действительно виноват, а кто попал под этот молот из-за жестокой неизбирательности системы. Но факт остается фактом. Именно с этого момента за темпы модернизации промышленности, за качество продукции начинают отвечать все – от простого рабочего до наркома. В связи с этим вопрос Сталину.

Правда ли, что Сталин ввел личную ответственность министров за срыв госзаказа и выпуск некачественной продукции?

Правда. Из письма Кагановичу, Молотову, Орджоникидзе от 29 августа 1933 года (рис. 109) можно сделать вывод, что Сталин намекает на уголовную ответственность по отношению к самому Орджоникидзе, у которого, как мы уже поняли, с личной ответственностью за порученный участок работы – большие проблемы. Документов, доказывающих это, мы не нашли. Но факт остается фактом: к работе наркома тяжелой промышленности были очень большие претензии, и прощать товарища своей юности Сталин не собирался.

Принято считать, что Орджоникидзе, пробивая запрет на расследование фактов вредительства на предприятиях тяжелой промышленности, пытался оградить своих сотрудников от репрессий. И это действительно правда. Однако есть в этом деле еще и другая правда.

Обратимся к специальному сообщению ОГПУ «О сдаче в Красную Армию дефектного вооружения за июль 1933 года»[57]. Документ очень большой, поэтому прочитаем только несколько фрагментов:

«Ряд артсистем сданы с дефектами, приводят к полной негодности. Минозаграждения, выпущенные в 1932–1933 годах и отправленные на Дальний Восток, а также на Черное и Балтийское моря, вооружены дефектными ударниками. Пулеметов “Максим” — 23 % оказались с грубыми дефектами, как то: погнутые стенки короба, погнутые рамы. У 13 % обнаружены дефекты боевой личинки и т. д. Указанные дефекты делают пулеметы совершенно непригодными для боевых целей. Значительное количество сданных танков обладает также крупными дефектами, вплоть до обнаружения посторонних предметов в механизмах танков и моторах».

Итак, нестреляющие пушки и невзрывающиеся мины, кривые пулеметы и неспособные ехать танки. Что все это значит? Только одно: все это время нарком тяжелой промышленности докладывал Сталину об успехах в модернизации, о том, сколько стали выплавлено, сколько построено машин, комбайнов, танков. А оказалось, что не было никакого импортозамещения и модернизации. А была груда негодного к употреблению металлолома и друг, который вдруг как руководитель оказался никуда не годным.