Спросите у берез...

— Прибыла кухня, — улыбается Василий. Он разворачивает узелок, садится на вросший в землю камень и кивком головы приглашает Аниську.

— А я уже завтракала, — соврала ока.

Он не стал настаивать и молча занялся едой. Чтобы не выдать голода, Аниська принялась смотреть по сторонам, словно впервые разглядывая расстилающийся перед нею пейзаж. Слева звенит птичьими голосами укутанный утренним туманом лес. Широкой полосой тянется он и дальше, отступая перед густо усеянным яркими желтыми цветами лугом. И правее — тоже лес. Только перед ним — на его темно-зеленом зубчатом фоне — разбросаны двумя цепочками, крест-накрест, небольшие деревянные домики.

Это Прошки.

Деревня хорошо видна отсюда. Она кажется пустой, вымершей, потому что большинство людей работает в поле. Некоторые хозяйки, видно, еще не управились со своими утренними хлопотами — из печных труб кое-где идет дым.

Аниська смотрит рассеянно, думая о чем-то своем. И вдруг… Вдруг видит, как что-то зашевелилось, задвигалось на улице.

Это идут люди, много людей.

«Откуда бы им взяться? Может, немцы?..»

— Смотри, смотри! — почти кричит Аниська, показывая в сторону деревни.

Василий, не вставая, поворачивает голову, глядит туда же и… продолжает завтракать.

Аниська видит, как от группы людей отделился человек. Он идет сюда, к ним. Подходит ближе. Хорошо видно, что в руках у него винтовка. Широкая повязка белеет на рукаве.

— Вася, полицай, беги! — кричит Аниська.

Но Василий, закончив завтрак, спокойно связывает в узелок посуду и вручает его Аниське.

— Куда бежать?

— В лес!

— Э, от своей судьбы не убежишь.

Аниська растеряна. Что же это происходит такое? Чтобы Василий — умный, находчивый Василий — вдруг оказался таким беспечным?..

А он даже не смотрит в сторону приближающегося полицейского, наблюдает за Аниськой. Бледным стало ее лицо, в глазах — ужас. Переживания девочки мучают Василия, и, чтобы успокоить ее, он говорит:

— Ты ведь умница, Аниська. Сама должна понять, что к чему. Ни я, ни кто другой из наших ребят не будет зря подставлять себя под пулю…

От этих слов Аниське становится легче. Но ее опять охватывает страх, когда с винтовкой наперевес к ним подходит полицейский.

— А ну, пошли! — приказывает он Василию.

— Куда? — спрашивает Лукашонок.

— Потом узнаешь куда. В комендатуру.

— За что?

— Там разберемся. Пошли, и не разговаривать.

Ведя Василия к деревне, а потом и по улице, полицейский все время выкрикивал ругательства. Он называл арестованного бандитом, партизанским связным, грубо подталкивал его в спину прикладом.

Шум, ругательства, громкие крики неслись со всех концов деревни. К группе арестованных, которых под охраной держали возле школы, приводили новых людей. Вот пришел с опущенной головой Григорий. Следом за ним привели Владимира Вестенберга. У него порвана рубашка, синяк на лбу. У Мишки и Петра связаны руки. Видно, сопротивлялись.

В домах идут обыски. Забирают чуть ли не все личные вещи арестованных. Так обычно поступают с теми, кого ведут на расстрел. Неужели и у них та же участь?..

Многие жители откровенно выражают свое сочувствие арестованным. Ведь забрали лучшую молодежь.

А Григорий Лукашонок? Такого человека редко встретишь. Как же не уберегли его и всех этих парней? В главах людей слезы. Громко плачут, причитая, родные арестованных.

Смешанное чувство тревоги и спокойствия переживает Аниська. Она притаилась возле дома и с любопытством наблюдает за всем происходящим. Что-то неестественное показалось ей в этом массовом аресте. И не только потому, что в словах Василия она уловила какой-то намек. Нет, не такие Василий, Петр, Вестенберг и Мишка, чтобы добровольно сдать себя в руки полиции.

Что-то здесь не так.

Хотя Аниська и догадывалась, что здесь что-то не то — истинная причина происходящего была ей неизвестна. Не знала она, что в Прошки пришли не полицаи, а партизаны отряда Ивана Кузьмича Захарова. Маскарад ареста нужен был им для того, чтобы уберечь семьи будущих партизан от преследований. А дознаться, кто произвел аресты, не просто. Сюда, в Прошки, заглядывают немцы и полицаи из оккупированных районов Белоруссии, Латвии и РСФСР. В каждом районе свои власти, своя комендатура. Связаны они между собой слабо.

Не могла знать Аниська и о том, что произошло вчера в доме Василия, хотя по просьбе комсомольцев дежурила у этого дома. Там-то и решался вопрос: кому уходить, а кому остаться на месте. На комсомольском собрании, накануне ухода парней, вожаком прошковского подполья единодушно была избрана Женя Фроленок.

А через некоторое время случилось еще одно событие, которое снова всполошило Прошки. Первым поведал о нем Герасим Яковлевич Фроленок. Вернувшись из леса, куда он ходил нарубить хворосту, Герасим Яковлевич рассказал:

— …Они уже к самому большаку вышли. Да тут откуда ни возьмись — партизаны. Целый батальон, а может и больше там было. С винтовками все и автоматами. Я затаился в кустах и смотрю.

— Кто вы и куда идете? — спрашивает ихний командир.

А они отвечают:

— Мы корчекопы. Работаем на скипидарно-смолокуренном заводе. Корчи тут заготавливаем.