Спуск

Сидеть в помещении в такой день – сущая пытка. Кондиционер поддерживал постоянную температуру, но солнечный свет мучил Луизу через окно. Она просмотрела все важные дела и перебрала две папки Фаррелла. Работа была такая монотонная, что она почти обрадовалась, когда Симона соединила ее по телефону с редактором местной газеты «Меркьюри».

Доминик Гаррет, с которым ей пару раз доводилось пересекаться, напоминал Фальстафа. Каждый раз она заставала его в баре – и каждый раз с напитком в руке. Жуткий сплетник, он знал практически всех в городе. Она не помнила, чтобы он вот так звонил раньше, и несколько секунд спустя пожалела, что взяла трубку.

– А, инспектор Блэкуэлл, рад вас слышать, как жизнь?

Звучало искусственно, но он всегда так разговаривал. Он словно жил в пьесе, и это было заметно даже по телефону. Она представила, как он сидит в людном баре и все притихают, когда он открывает рот.

– Прекрасно, мистер Гаррет, а вы?

– Ну-ну, давайте не будем к этому возвращаться, ладно? – Он ссылался на давний разговор.

– Простите, забыла. Доминик, как вы? – Луиза подыграла ему.

– Лучше некуда, инспектор. Начало недели, солнышко светит, я собираюсь покинуть офис – собственно, поэтому и позвонил. Было интересно, не согласитесь ли вы отобедать со мной и моим бывшим работодателем.

– Я заинтригована, Доминик, но сейчас немного занята.

– И вы даже не хотите узнать, кто он?

– Надо полагать, Таня Эллиот?

– Прекрасно, вот потому вы и инспектор!

Особой догадливости тут было не нужно: она избегала звонков Тани с тех самых пор, как нашли тело Клэр, но вот ведь на что пошла журналистка, чтобы увидеться с ней!

– А что за дело, Доминик?

– Преинтересное, инспектор. Мисс Эллиот работает над большой статьей – ну, знаете ли, вкусила славы и жаждет большего.

– А я-то тут при чем?

– Бросьте, инспектор, – речь о тех двух несчастных, что лишили себя жизни.

– В смысле?

– Пусть юная леди расскажет вам больше. У нее есть предположение, как эти смерти связаны между собой.

Луиза вздохнула.

– Где и когда?

♦ ♦ ♦

Луиза поставила машину на парковке торгового центра у самого побережья. Когда она пересекла центр и выехала на главную улицу с пешеходными зонами, ее охватило ощущение дежавю – те же лица, те же звуки, бесконечная болтовня и крики чаек над головой. Уже начался приток отдыхающих, которых станет вдвое больше к концу недели, когда закроются школы, но Луиза остро чувствовала, какой же городок маленький. Главная пешеходная улица видывала времена получше. В ее детстве тут было полно народу, и было так здорово идти по ней, не рискуя угодить под машину. Была тут и кофейня, не сетевая, как сейчас, а настоящая, в ней продавали кофе в зернах. Запах казался ей странным и придавал редким визитам экзотики. Теперь улица словно утомилась, обшарпанные фасады пестрели лавками аксессуаров для мобильников и букинистическими магазинами.

Доминик Гаррет ждал ее в баре отеля «Королевский дуб». Он широко улыбнулся, заметив ее, и приветствовал густым баритоном:

– Инспектор Блэкуэлл, какая радость. Вы же помните Таню Эллиот. Увы, она больше не наш сотрудник, но все равно неразрывно связана с нашей скромной газетенкой.

Луиза протянула руку журналистке. За последние пару лет Таня стала совсем другой. Исчезла притворная уверенность, которая, надо полагать, сжирала все ее силы при каждой их встрече. Появилась расслабленная уверенность того, чьи усилия и достижения признаны всеми. Она даже оделась иначе – строгий деловой костюм с дорогими аксессуарами на шее и запястье.

– Рада видеть, Луиза.

Тон ее был нейтрален, словно она оказала Луизе любезность своим присутствием.

Гаррет заказал напитки, и Луиза удивилась, когда для себя редактор попросил минералки с газом.

– Я перешел с принципа «где-то на свете точно шесть часов» к привычке пить не раньше шести, – пояснил он. – Талии моей уже точно не поможет, но хоть днем голова ясная.

Отсутствие выпивки никак не повлияло на его манеры – он и так легко перехватил в баре всеобщее внимание. По дороге к столику он поговорил с тремя разными людьми, пожимал руки и шутил.

– Вы что, вообще со всеми знакомы? – спросила Луиза, когда они уселись с видом на дворик-патио.

– Кажется, в Уорлбери есть семейство, с которым я еще не познакомился.

Он сел, покряхтывая.

– И чем могу быть вам обоим полезна? – спросила Луиза, поглядывая на журналистку, которая пока что молчала.

Таня покосилась на Гаррета, достала из сумочки лист бумаги и все так же молча положила перед Луизой.

Луиза внимательно посмотрела на обоих, потом развернула бумажку, приготовившись не выдавать свою реакцию, бегло осмотрела и лишь тогда заговорила:

– Полагаю, бессмысленно спрашивать, откуда это у вас?

Это была копия предсмертных записок Виктории Уоррингтон и Клэр Смедли. Таня подчеркнула одинаковые строчки.

– Прошу, объяснитесь.

– Скажем так: это улика, и ее у вас не должно быть.

– Мне прислал анонимный источник.

Луиза не знала, что ее больше беспокоит – что записки у журналистки или что кто-то из ее команды сливает информацию.

– Никак у нас тут намечается пандемия самоубийств, – сказал Гаррет и поморщился, отпивая минералку.