Спуститься на землю (Колонизация — 2)

Канадец пожал плечами. Это было печально? Смирился? Позабавил? Что-то из всех трех? Гольдфарб не был уверен. Моряк сказал: “В эти дни нам становится все труднее различать различия. С тех пор как прекратились боевые действия, мы все больше и больше смотрим на юг, в США, и все меньше и меньше на Англию, расположенную за океаном. Без обид, приятель, но у тебя на уме были другие вещи, а не мы ”.

“Я знаю”, - с горечью сказал Гольдфарб. “Британия в эти дни тоже все больше и больше смотрит на юг - на юг через Ла-Манш, к Великому Германскому рейху. Великобритания превращается в сборище маленьких нацистов, потому что она находится по соседству с большими ”.

“Да, это позор”, - сказал моряк. Его голос звучал сочувственно, но отстраненно - то, что случилось с Соединенным Королевством, не имело для него большого значения. И рейх не был самой большой опасностью в мире, и не был таковой долгое время. После ящеров, кого волновали немцы?

И, помимо обязанностей моряка, он не слишком заботился о том, чтобы развлечь пассажира. О, он был вежлив; он приподнял фуражку, когда уходил своей дорогой. Но он пошел своей дорогой, оставив Гольдфарба одного на палубе "Либерти Хот Спрингс" в окружении Атлантики.

Единственные длительные морские путешествия, которые он совершал раньше, были в Польшу и обратно во время боевых действий, когда он спас своего двоюродного брата Мойше Русси из тюрьмы для ящеров. Тогда он отправился на подводной лодке, и у него было мало - совсем не было - возможности выглянуть наружу. Путешествие из Ливерпуля в Белфаст для его последнего назначения в Королевские ВВС тоже было не таким, потому что он почти не выходил из вида на сушу. Теперь…

Теперь, впервые в жизни, он почувствовал, насколько по-настоящему огромен океан. Казалось, что корабль не движется по нему. Ничто не появилось над западным горизонтом, ничто не исчезло за восточным горизонтом. Судя по тому, что подсказывали ему его чувства, Горячие источники Свободы могли плыть вечно, так и не увидев земли снова.

Гольдфарб подумал, было ли то же самое в космосе. Самолеты были другими. Он знал о них. Чувство движения никогда не покидало их; не отсутствовало и ощущение того, что путешествие, которое по природе вещей могло длиться всего несколько часов, скоро закончится. Путешествовать по Солнечной системе, как это сделали Льюис и Кларк, или от звезды к звезде, как это сделали Ящеры… Океаны были шире, чем предполагалось проплыть по горячим источникам Свободы.

Мимо него поспешила пара других моряков, занятых своими делами. На этом корабле о пассажирах думали запоздало. На лайнере их бы не было, но Гольдфарб не смог бы позволить себе перелет через Атлантику на лайнере. Служение своей стране всю свою сознательную жизнь не сделало его богатым.

Он задавался вопросом, что дало ему служение своей стране всю его взрослую жизнь. В какой-то мере он помог убедиться, что Британия не будет оккупирована немцами или ящерами, но он сомневался, что это сильно изменилось бы, останься он в лондонском Ист-Энде вместо того, чтобы идти добровольцем в Королевские ВВС.

Конечно, если бы он подыгрывал контрабандистам имбиря в королевских ВВС, он вполне мог бы сейчас быть на пути к богатству. Но он присоединился не для этого. Он мог многого не знать, но в этом он был уверен.

Какая-то птица пролетела мимо корабля. Указав на нее, проходивший мимо матрос сказал: “Приземляйся через пару дней”.

“Неужели?” - Спросил Гольдфарб, и канадец кивнул. Гольдфарб чувствовал себя глупо; он знал, когда началось путешествие и как долго оно должно было продлиться, и не должен был нуждаться в птице, чтобы напомнить ему, когда они приблизятся к Канаде. Использование этого знака вернуло его во времена, предшествовавшие появлению паровых двигателей, даже во времена, предшествовавшие появлению хронометров, когда точное определение положения судна было невозможно и такие предзнаменования действительно имели значение.

Наоми поднялась снизу и огляделась. Увидев Голдфарба, она помахала ему рукой и направилась к нему. Она всегда была очень светлой; в умеренно бурных морях, которые они встретили ранее в путешествии, она стала бледной, как снятое молоко. Теперь у нее тоже было не так много румянца, если уж на то пошло.

“Это ненадолго”, - сказал Дэвид и заговорил о птице так, как будто это, а не ровный стук корабельного двигателя, означало, что они скоро прибудут в Канаду.

Наоми приняла новость с тем настроем, с которым он ее сообщил. “Данкен Готт дафур”, сказала она. “Казалось, прошла вечность”. Путешествие, которое в каком-то смысле было вне времени для Гольдфарб, для нее было вне времени совсем в другом смысле. Она взяла себя в руки и продолжила: “Дети будут разочарованы”.

“Да, они прекрасно провели время”, - согласился Гольдфарб. “Они не захотят сходить с корабля, когда мы прибудем в Монреаль”.

Наоми закатила глаза. “Если мне придется, я вытащу их”, - сказала она. “Кто бы мог подумать, что из моих детей получатся хорошие моряки?” Она говорила так, как будто они предали ее, не заболев.