Спуститься на землю (Колонизация — 2)

Он недовольно зашипел. Не он был тем, кто думал о том, чтобы преподнести Кассквиту неожиданное угощение. Даже так, это вряд ли казалось справедливым. Он задавался вопросом, неужели тосевиты когда-либо так недооценивали усилия тех себе подобных, кто их вырастил. Это показалось ему крайне маловероятным. Нет, этот случай неблагодарности, несомненно, был уникальным.

Я пыталась выбраться, подумала Моник Дютурд. Я сделала все, что могла. Разве это моя вина, что я не сделал этого достаточно быстро?

Чья это была вина, не имело значения. Важно было то, что она застряла в Марселе. Паспорт, даже паспорт на вымышленное имя, не принес ей никакой пользы, когда она никуда не могла с ним уехать. Теперь, когда она увидела происходящее, у нее было два выбора: бежать в горы или ждать, когда над ее городом разразится огонь из взрывчатого металла, как это было над многими городами Великого германского рейха.

К ее удивлению, Пьер и Люси сидели смирно. “Как вы можете остаться?” - спросила она их однажды утром за завтраком - круассаны и кофе с молоком, как обычно, война очень мало повлияла на черный рынок. “По радио сказали, что вчера ящеры взорвали Лайон. Как долго они смогут удерживаться от того, чтобы не взорвать и нас тоже?”

“Надеюсь, довольно долго”, - безмятежно ответил Пьер. “Передайте мармелад, если будете так любезны”.

Моник не хотела передавать его; она хотела бросить им в него. “Ты сумасшедший!” - закричала она. “Мы живем в долг, а ты просишь мармелад?”

“С ним круассаны вкуснее”, - сказал он. Она затряслась от ярости. Ее брат рассмеялся. “Я не думаю, что мы все взорвемся в ближайшие несколько минут. Ты можешь успокоиться и позволить мне объяснить почему?”

“Тебе было бы лучше, прежде чем я сяду на велосипед и отправлюсь в горы”, - сказала Моник. “Ты говорил о том, чтобы сделать это самому, если ты помнишь?”

“Я знаю”. Пьер кивнул и сделал паузу, чтобы прикурить сигарету. Он пару раз кашлянул. “Первый за утро. Да, я знаю, что говорил о бегстве. Ты все еще можешь, если чувствуешь, что должен. Но я сомневаюсь, что бежать из Марселя необходимо ”.

“Почему ты сомневаешься в этом?” Моник проглатывала слова одно за другим.

“Почему?” Пьер ухмыльнулся ей и больше ничего не сказал.

“Хватит дразниться, Пьер”. Люси могла сказать, когда Моник была на грани срыва, чего не мог сделать ее собственный брат. Повернувшись к Моник, она продолжила: “У нас есть - то есть у Марселя есть - немало друзей на высоких постах. Судя по тому, что мы от них слышим, в городе достаточно безопасно”.

“Друзья где? Среди немцев?” Требовательно спросила Моник. “Они не могут обеспечить безопасность ни одного места во всем проклятом рейхе”.

Ее брат и его любовница оба расхохотались. “Среди немцев?” он сказал. “Нет, вовсе нет. Ни в коем случае. Я бы не поверил тому, что сказал мне немец, даже если бы Христос спустился с Небес с хором ангелов, чтобы заверить меня, что это так. Но у нас много друзей, занимающих высокие посты среди Расы, в этом вы можете быть совершенно уверены. Они не хотят видеть, как такое прекрасное место ведения бизнеса будет стерто с лица Земли - и этого не будет ”.

Моник уставилась на него. “Они пощадят этот город… ради торговли имбирем?” - медленно произнесла она. “Я знала, что у тебя хорошие связи с Расой. Я никогда не думала, что они настолько хороши ”. Она подумала, не обманывает ли себя Пьер.

Но Люси сказала: “Вот мы и здесь, очевидная цель рядом с Испанией, цель рядом с Африкой, но напали ли они на нас? Нет, вовсе нет. Есть ли вероятность, что они нападут на нас? Я так не думаю ”.

“Ну...” Моник не думала об этом в таких терминах. Марсель был очевидной целью. Нацисты знали это так же хорошо, как и Ящеры; они не установили бы все эти зенитные ракеты на холмах за городом, если бы не знали этого. Но даже вражеский самолет не появился над Марселем, не говоря уже о вражеской ракете. Неохотно Моник сказала: “Я полагаю, это может быть”.

“Пока что да”, - сказал Пьер. “Я не вижу причин полагать, что будущее будет сильно отличаться от прошлого”.

Это почти рассмешило Монику, когда ничто другое и близко не подходило к выполнению этой работы. Это было очень римское отношение. Судя по всему, что она видела, это было также отношение Расы. Но это не было отношением рейха, и это не сработало так хорошо для здешних ящеров. Это беспокоило ее.

Пьер не волновался. Затушив сигарету, он сказал: “Иди, Моник. Походи по магазинам. Потрать мои деньги на все, что захочешь. После того, как Ящеры покончат с нацистами, им все еще будут нужны люди, чтобы покупать и продавать для них. Мы будем ждать. И если немцы вернутся через двадцать лет, - он пожал плечами“ - им тоже понадобятся люди, которые будут покупать и продавать для них. И мы все еще будем ждать ”.

Это не было классической римской позицией, но она не сомневалась, что жители древней Массилии разделяли ее. И у них были бы на то причины. Но даже разграбление древнего города Цезарем не разрушило бы его так основательно, как смогла бы одна металлическая бомба. Моник не была уверена, насколько хорошо Пьер это понимал.