Сражайся за свое сердце

Чарльз опустился на стул рядом со мной. Он оперся подбородком на подлокотник и посмотрел на меня исподлобья.

– Давай, выкладывай.

– Что? Сэндвич на самом деле не так уж и плох.

– Да не это, а то, что заставило тебя выглядеть так, будто тебя протаранил единорог. Мистер Французский горн и ты…

– Чарльз! – Хотя мне совсем не хотелось этого, я начала смеяться.

Он улыбнулся.

– Ты все еще злишься на меня?

Я сглотнула и уставилась на поверхность стола. На нем остались крошки пирога. Я собирала их указательным пальцем.

– На самом деле мне бы стоило на тебя злиться, но знаешь что?

Он приподнял бровь. Я вздохнула.

– Я так устала от себя. Этот гнев внутри меня, эта печаль. Хок прав. Жизнь – отстой, но я должна перестать строить из себя жертву.

– Ух-х.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Я буквально чую…

– Чарльз! – Я снова рассмеялась и ударила его по плечу.

– Эй! И когда ты успела стать такой жестокой? – Он застонал, но остановился, когда я опустила голову ему на плечо.

– Должна пояснить, ты все еще идиот, – прошептала я. – Неважно, кто ты: Карс, Чарли или Чарльз.

– Никогда не говорил, что я кто-то другой, – пробормотал он.

Его голова приземлилась на мою.

– Чарльз?

– Хм?

– Ты мой лучший друг, – прошептала я, чувствуя, как по моей щеке катится слеза. Я быстро стерла ее. – Ты действительно умрешь?

– Ты только что пыталась убить меня, помнишь?

– Да, я знаю, но я и правда не хочу, чтобы ты умер. Я просто была зла на тебя.

– Ты была безумной, – поддразнил он, нежно поглаживая мои волосы. – А теперь, прежде чем ты пойдешь туда и прикончишь крутого Короля, который надевает свой плащ праведности, чтобы спасти мир, пообещаешь мне кое-что?

– Мини-плащ для кошек?

– Нет, даже несмотря на то, что я выглядел бы в нем потрясно. – Я почувствовала, как он засмеялся, взял мою руку и нежно сжал ее. – Если ты собираешься выманить Проклятие, то я не хочу, чтобы ты была добровольцем.

– Что? – Мои пальцы выскользнули из его. – Почему?

Он посмотрел на меня серьезно.

– Потому что я желаю тебе многого, но только не этой жизни. Я чертовски долго был частью Проклятия и могу сказать тебе: это сущий ад на земле. Ты застреваешь во времени, не стареешь, но внутри увядаешь, как растение без солнечного света. Ты разлагаешься внутри, не имея возможности умереть. Каждый день кажется, будто балансируешь на грани безумия.

– Могу я тебя кое о чем спросить?

– Естественно.

– Это сработает? План с новым хозяином? И если мы сможем контролировать Проклятие, можно ли со всем этим покончить?

Карс грустно посмотрел на меня. Затем кивнул.

– Я думаю, да. По крайней мере, другой альтернативы нет, – тихо сказал он.

– Тогда я не могу обещать тебе, что откажусь. Я сделаю все необходимое.

Карс взял мою руку и крепко сжал ее. Тепло. Моя метка Проклятия покалывала. Я аккуратно убрала локон со лба. Моргнув, я прервала наш зрительный контакт, и мой взгляд упал на его белые волосы. Мягкие, как кошачья шерсть.

– Могу я еще у тебя кое-что спросить?

– Спросить – да, но отвечу ли я – другой вопрос.

Уголки моего рта дернулись.

– Почему кот?

– Хм?

– Почему ты ходишь в образе кота, в то время как Мадлен ползает в образе Ткачей Проклятия, а Огастус… ну, в виде самого себя.

Чарльз поморщился. Легкий румянец залил его щеки, когда он почесал шею.

– Ой, только… пообещай не смеяться, ладно?

– Обещаю, – сказала я, напряженно наклонившись вперед.

Он вздохнул.

– Мы стали тем, чего больше всего боялись когда-то.

– Что?

Чарльз ухмыльнулся и почесал в затылке.

– Кошки. Я боялся кошек, так же как Мадлен когда-то боялась пауков.

Я фыркнула так громко, что даже сплюнула.

– Серьезно? Ты что, действительно больше всего на свете боялся кошек?

– Панически. В детстве у нас были эти белые ублюдки, которые всегда и везде прыгали на меня сзади. Я не мог сделать и десяти шагов, чтобы на меня не напал этот меховой комок с когтями.

Он содрогнулся при воспоминании.

– Я был так счастлив, когда наш отец случайно попал в одно из этих чудовищ, пока стрелял по глиняным голубям.

Я моргнула, открыла рот и рассмеялась.

– Эй! Это был очень тяжелый опыт! – пожаловался он.

– Да… но… только ты и… и… – Я перестала смеяться и начала безудержно хохотать. Слезы практически брызнули из моих глаз.

– Я больше тебе ничего не расскажу, – пробормотал Чарльз, скрещивая руки на груди.

Я засмеялась еще громче.

– Последние триста лет, должно быть, были для тебя адом, – усмехнулась я, и Чарльз поморщился.

– Первые пятьдесят лет я паниковал и выпрыгивал из окна каждый раз, когда видел свое отражение в зеркале. Но к этому привыкаешь, особенно к лизанию задницы…

– Не рассказывай мне такого! Я уже достаточно травмирована, – перебила я его, хихикнула и вытерла слезы. – Спасибо тебе. Мне это правда было нужно.

– Рад стараться. – Чарльз вскочил и галантно помог мне подняться.

Однако, когда мы вышли из кухни, я не могла упустить одну деталь.

– Что насчет твоего брата? Почему он остался самим собой? Он ничего не боится?

По лицу Чарльза расплылась радостная улыбка.

– Совсем наоборот. Мой брат ничего и никого так не боится, как самого себя. Он сам себе ад.