Сражайся за свое сердце

– За все эти годы, – продолжал его отец, – я никогда не встречал такого Короля, как ты. Ты практически уничтожил поле. – Он слабо улыбнулся. – И, хотя я немного впечатлен, я не могу позволить тебе продолжить. Давно пора вмешаться и довести эту игру до достойного конца.

– Ты не должен вмешиваться, отец. То, что ты следил за моими действиями и направлял их, уже было на грани. Проклятие накажет всех нас из-за тебя. То, что ты делаешь, – чистое безумие.

Огастус оскалил зубы.

– Проклятие поймет. Эта игра нуждается в достойном финале, а мой собственный сын либо слишком некомпетентен, либо слишком труслив, чтобы его обеспечить. – Огастус уставился на Винсента. – Ты – сплошное унижение. На самом деле мне бы следовало убить тебя здесь и сейчас, – презрительно сказал Огастус.

Винсент сжал губы, его пальцы так сильно стиснули осколок, что он разрезал ладонь. Я увидела, как медленно капают капли крови.

– Так почему ты не сделаешь этого? – с горечью спросил он.

Голос Огастуса был скрипучим.

– Потому что тогда я превращусь в Дьявола и проиграю своему брату. – Его взгляд блуждал по сторонам, и он повысил голос: – Выходи, Чарльз! Я знаю, что ты здесь, крадешься.

– О чем он говорит? – пробормотал Джексон, когда хрустнуло стекло.

Следующие несколько секунд казалось, что время замедляется. Огонь распространялся медленнее. Ветер прошелся по моему лицу, принося с собой зловоние пепла. Я медленно повернула голову и увидела его.

Карс.

Второй Раб ковылял по разбитой земле. Огонь отражался в его глазах и заставлял их светиться, будто расплавленное золото. От него пахло горелым мехом. Кот сел – на удивление гибко, несмотря на хромоту, – и уставился на брата.

– Огастус. Давно не виделись, – сказал кот.

Огастус, казалось, без проблем понимал его, по крайней мере, он насмешливо приподнял уголок рта и ответил:

– Раньше ты выглядел лучше, младший братец.

Карс фыркнул.

– О чем ты говоришь? Я никогда не выглядел лучше… Ух! – Кот в ужасе уставился на кончик своего хвоста, от которого исходил пронзительный запах дымящейся шерсти. – А-а-а-а! Я горю! Я горю!

Он стал лихорадочно бегать кругами, таща за собой пылающий хвост. Как шарик для игры в пейнтбол, он пролетел над крышей и вырубился. Когда он пролетал мимо меня, я прыгнула вперед, схватила его и отчаянно затушила горящий кончик его хвоста.

– А-а-а-а… – Карс облегченно вздохнул, открывая глаза и глядя на меня. – Я выглядел малость драматично?

– Нет, все это было более чем драматично, – сухо заверила я его, снова усаживая.

– С ума сойти… Я голый, – сказал Карс и очаровательно приподнял хвост, кончик которого был безволосым, как у голого землекопа.

– Я вижу, ты не изменился за все эти годы, младший брат. Все еще успеваешь вызвать у меня мигрень за минуту, – прервал его Огастус.

Карс поднял глаза и зарычал в ответ:

– И ты такой же самовлюбленный эгоист и холерик, как и при рождении. Кроме того, тонкие полоски вышли из моды! – Он кивнул на костюм Огастуса кончиком голого хвоста.

– Довольно, Чарльз. Ты действительно думаешь, что смог бы ходить по моему полю триста лет без моего ведома? – Огастус поднял руку и щелкнул пальцами. Всего лишь.

Карс распахнул глаза и скорчился так, что его шерсть вздыбилась.

– Карс!

Пораженная, я двинулась к нему, но Джексон схватил меня и притянул к себе. Я чувствовала его слишком беспокойное сердцебиение у своего уха.

– Что здесь происходит? – услышала я его шепот, когда Карс начал извиваться на полу, и его крик в ночи звучал так, будто кто-то медленно вытаскивал его внутренности наружу.

– Нет! Стой! Прекрати! – крикнула я, пытаясь оторваться от Джексона, но он только крепче сжал меня.

– Не надо, chérie, – прошептал он, обнимая меня. Я задрожала.

Огастус уставился на извивающееся на земле животное. Легкая улыбка коснулась его губ, когда Карс задергался на полу подобно червяку. Огастус цокнул языком.

– Перестань так суетиться, Чарльз. Хоть раз в жизни поведи себя как мужчина и снова преобразись.

Карс застонал, его шерсть задрожала, и в следующее мгновение тело увеличилось в два, в три, в четыре раза. Карс взревел, и я услышала, как сломались кости, когда его позвоночник дернулся вверх. Вытянутые когти отступили, превратившись в круглые человеческие ногти, белый мех уступил место более светлой человеческой коже, и через мгновение в осколках лежал дрожащий, задыхающийся человек.

– Намного лучше, – прорычал Огастус, и Карс… нет, Чарльз Честерфилд вскинул голову.

Белые волосы, доходившие до плеч, падали на его израненное лицо. Он выглядел точно так же, как во сне, когда представился мне как Чарли.

Я и не осознавала, что задержала дыхание, пока мои легкие не начали гореть. Плечи Джексона были так напряжены, что, должно быть, ему было больно.

– Ты была права, – услышала я его бормотание.

– В чем?

– Во всем. Мы должны идти. Сейчас.

Джексон отступил на шаг. Под его ногой хрустнул осколок, и в следующее мгновение пистолет нацелился прямо ему в грудь.

– Не так быстро, мальчик, – сказал Огастус, кладя палец на курок.