Среди дыма и огня

– Так-то оно так. Оно конечно… Но пусть хотя бы этот прекрасный героический юноша поживёт ещё на белом свете. Бои предстоят жестокие. Переведите-ка его в тыл, Николай Степанович, куда-нибудь в штаб полка…и давайте ещё махнём по маленькой!

Петя ничего об этом не знал. На судьбу он никогда не жаловался, ведь мог бы лежать в земле ещё где-нибудь под Кореновской, или под Ставрополем. А так, если рассудить, штабная работа тоже важна для победы.

По ночам ему иногда снилась Ксения. И Надя. О последней он думал и наяву, вспоминая её неожиданный жаркий поцелуй на перроне Ростовского вокзала. Тогда он, должно быть, был красный, как рак, от смущения. Когда поезд трогался, он не отрываясь смотрел на неё, стоявшую в слезах, и так мило махавшую ему платочком. И чувствовал, как что-то волнующе приливало к его сердцу.

Тогда он начинал думать о Ксении, укорять себя за «измену». Ведь только её заботой и молитвами он был спасён от коварной болезни. Но почему она была потом с ним так холодна? Возможно, у неё роман с кем-то из офицеров? Мало ли блестящих, образованных, героических офицеров прошло через её заботливые руки? А он, Петя, кто? Мальчишка…недоучившийся гимназист.

А Надя… Она простая, добрая, понятная. Что на уме, то и на языке. Он чувствовал, что она любит его, но сказать не решается. Ждёт его слова. Господи, как же всё сложно с этими женщинами!

Внезапно Петя осознал в себе недостаток решительности. «Надо будет что-то предпринять, объясниться! Написать письмо? Кому? Ксении или Наде? Нет, потом. А сейчас всё надо отдавать делу, борьбе! Победа близка!»

Чтобы отвлечься совсем от мыслей «о тыле», Петя в свободные минуты налёг на самообразование. Раздобыв в полуразбитой гимназии освобождённого города Волчанска гимназические учебники, Петя стал проходить программу своего года, особо налегая на языки.

В штаб иногда наведывались союзники, офицеры английской и французской армий, в новеньких, с иголочки мундирах. В такие мундиры переодевалась потихоньку и Добровольческая армия. У них появилось последнее чудо военной техники – танки, грозные клёпаные чудовища, одно появление которых на поле боя оказывало на красных деморализующий эффект.

Петя стал штудировать языки, видя, как старшие штабные офицеры ловко шпарят по-английски или по-французски, легко переходя с одного на другой. Ещё он листал учебники по тактике, по топографии, по артиллерийскому делу. Мечта стать офицером, настоящим, грамотным, всесторонне обученным, его не оставляла. Но времени на всё это было исчезающе мало.

Между тем марковцы вошли в Белгород. Жители встречали их с неподдельной радостью. Пожив при большевиках, провозглашавших лозунги о свободе, равенстве и братстве, а на деле несущих жестокость к нелояльным, бытовой беспорядок, полное подавление свободной торговли, реквизиции, беззаконие и как итог – голод, большинство обывателей было радо возвращению «старого режима». Именно так они понимали идею Белой борьбы. К сожалению, «идею белой борьбы» плохо понимали и сами добровольцы, не исключая и генералитет.

Ждали визита Деникина. Он должен был всё разъяснить.

И вот, в ясный июньский день, при огромном стечении народа, в звуках полковых маршей, в обрамлении безукоризненного строя марковцев и других частей на главную площадь Белгорода явился Главнокомандующий. В автомобиле, украшенном трёхцветным русским флагом, в окружении свиты из известнейших соратников, он под несмолкаемое «Ура!» въехал на площадь, прошёл перед строем, приветствуя воинов. Все, в том числе и Петя, стоявший чуть поодаль командира полка, и всё прекрасно слышавший и видевший, были невероятно воодушевлены. У Пети комок подкатил к горлу, на глазах блестели слёзы. В воздухе был разлит и ясно ощущался величайший коллективный народный дух.

Отслужили торжественный молебен. Городское священноначалие тоже воспряло. Большевики имели обыкновение врываться в храмы прямо во время служб, глумились над обрядами, хватали священников. Разгул террора не пощадил многих из них. Более двух десятков служителей церкви, во главе с епископом Белгородским Никодимом, было расстреляно местной «ЧеКой».

И теперь, казалось, Господь Бог вновь водворился в городе. Петя с благоговением слушал литургию, губы шептали знакомые строфы молитв. Внимая ангельским звукам хора, его ум не омрачался мыслями о тленном и земном. На мгновение предстал перед его взором лик отца Афанасия, смотрящий строго и с одобрением. Где он сейчас? Жив ли?

Речь Главнокомандующего часто прерывалась громким и восторженным «Ура». Из неё было ясно одно: армия идёт освобождать сердце России – Москву.

Июль 1919 г.

1.