Среди огнистых камней

После ужина, когда я переоделась в старую одежду, Рауль принес мне стакан воды и попросил выпить. Моя рука потянулась к стакану, и меня вдруг осенило. Я каждый вечер пила воду или напиток, который всегда услужливо стоял у моей кровати или Рауль предлагал мне его. Это было неспроста! Я вспомнила, как буквально валилась после этого с ног и мой мозг отключался.

– Рауль, зачем я это пью? Что ты делаешь со мной, это снотворное?

– Нет, это твое лекарство,– заботливо объяснил он. – Оно уничтожает след Горга и лечит тебя от последствий стресса. Засыпаешь ты не по вине этого напитка, этого требует твоя нервная система. Эта жидкость «умная», она действует так, как нужно твоему организму в данный момент. Если тебе надо заснуть и твой организм нуждается в отдыхе, то ты заснешь, не более того. Пей, ничего не бойся.

Я выпила, желая поскорей освободиться от всех тревог. Рауль потянул меня за руку, и я очутилась в своем доме, услышав щелчок в голове – «клинь».

             ПРЕПЯТСТВИЯ

В доме ничего не изменилось, да и не могло, ведь по Земным меркам я отсутствовала всего лишь несколько часов. Мои родители уже легли спать, я это видела раньше, но легли, скорее всего, недавно, так как звук моих шагов разбудил маму, и она заглянула ко мне в спальню. Опасаясь, что мама обнаружит во мне изменения, я не рискнула включать свет, уж, пусть лучше утром. Куда подевался Рауль, я не приметила, он только что держал меня за руку.

– Маша, ты пришла? У тебя все хорошо?

При звуке ее голоса меня овеяло волной радостного тепла, я уже отвыкла от него.

– Все хорошо, мама, ложись, тебе же завтра на работу.

– Как Егор? – спросила осторожно мама, желая выяснить подробности моего свидания.

– Мама, он уехал домой, в свой город. Я проводила его, потому и задержалась,– придумала я. Мне вовсе не хотелось говорить о нем.

– Как жаль, такой приятный мальчик. Ну, не расстраивайся, встретишь еще своего принца.

Мама ушла, а я подумала: «Уже встретила, и больше мне никого не надо». Мой взгляд приковало мерцающее пятно справа от двери. Застыв ровно по центру пятна, я увидела там не свою комнату, а Рауля, стоящего на зеленой траве. Он шагнул вперед, и я оказалась в его руках, прижимаясь к телу, пахнущему травами.

– Теперь ты видишь, насколько я буду близок к тебе, и как найти меня,– радостно шептал он. – Мой коридор будет рядом с тобой, и ты всегда сможешь увидеть его. Позови, и я буду здесь, я услышу тебя.

– Рауль, спасибо, что заботишься обо мне. Мне никогда не было так хорошо, как с тобой. Я не хочу, чтоб ты уходил. Я люблю тебя.

Оказавшись дома, у меня возникла острая потребность сказать еще раз о своих чувствах к нему. Несмотря на его заверения, я боялась, что он исчезнет.

– Ложись спать, я побуду с тобой,– шептал он, подведя меня к кровати и усаживаясь на стул за моим письменным столом. – Я отвернусь, пока ты укладываешься.

Невероятная усталость навалилась на меня, неуместно напоминая, что моя нервная система еще не восстановилась. Осторожно поглядывая на Рауля, я быстро переоделась. Он сидел ко мне спиной, и излучал радостное спокойствие. Устроившись в постели, я испытала уют и доверие. Как только я укрылась, Рауль подсел ко мне на кровать, и провел по щеке кончиками своих пальцев.

– Я люблю тебя. Спи спокойно, моя красавица,– шепнул он, и я отключилась.

Через два дня мы уехали в Севастополь. Волнения по поводу моей внешности прошли гладко, папа удивился больше, чем мама. Мне пришлось немного использовать косметику, чтоб пристальное внимание родителей рассеялось. Мои ресницы, в самом деле, стали длиннее и гуще, так же как и волосы, и я выглядела загорелой и посвежевшей, будто уже приехала с моря. «Автозагар»,– объяснила я маме.

За эти два дня я видела Рауля два раза, с наступлением ночи он появлялся в моей комнате, живо интересуясь моими делами. Но я была уверена, что он и так знал о них, наблюдая за мной. Он хотел знать, о чем я думала и что чувствовала. Сидя на моей кровати, он пронизывающе смотрел в мои глаза, и иногда поглаживал мои волосы, сдерживаясь от проявления других чувств. И было заметно, что он намеренно не позволяет себе лишних прикосновений. Я смирялась с этим, не требуя ничего большего, лишь бы видеть его.

Как бы ни пугали меня преследования Горга, я не вспоминала о нем, он стал для меня отголоском ночного кошмара. Но воспоминания черной дыры, в которой я беспомощно болталась, заставляли меня покрываться липким потом. Я чувствовала такую холодную тоску и одиночество, что готова была закричать от страха, если сосредоточивалась на этом видении больше пяти секунд. Вероятно, Рауль был прав, предлагая мне свое целебное зелье каждый вечер, иначе ночных кошмаров мне было не избежать. Думая беспрерывно о Рауле, я тихонько занималась домашними делами, и никуда не стремилась уходить из дома, ожидая его появления. Папа удивленно присматривался ко мне, но никаких замечаний больше не делал, хотя мои блестящие глаза могли о многом ему поведать.