Срединная Англия

— На женский футбол. — Софи рассмеялась, а Соан сказал, оправдываясь: — Это последнее, что осталось нераспроданным. Знаю, совершенно дурацкая мысль. Не люблю я футбол, да и женщин не очень-то. За исключением присутствующих. Было у меня это дурацкое ощущение, что я смогу превратить этот поход во что-то вроде свидания. Взял с собой парня по имени Джереми. Для тех отношений все равно вышел поцелуй смерти…

— О чем ты думал-то? Это же и близко не ужин на двоих при свечах, ну? — Она утешительно обняла его за плечи. — Надеюсь, с тех пор случались и другие.

— Само собой. Уйма. Но ни одного, кто мне бы действительно нравился… в общем, совсем никого пару месяцев. — Он отхлебнул шампанского — больше обычного. — Конечно, я благодарен мистеру Кэмерону за то, что мы теперь можем жениться. По-хорошему, это единственное, за что я ему благодарен. Но начинаю подумывать, что никого для меня нету. Прямо-таки почти уверен.

— Ну, — сказала Софи, — мне никогда не казалось, что ты из тех, кто остепеняется.

— Мне так тоже никогда не казалось. Но вы с Иэном подали такой изумительный пример супружеского блаженства…

Она с удовольствием заметила, что во взгляде у него вновь возник блеск, услышала иронию в голосе, но вместе с тем было в этой подколке что-то раздражающее.

— Мы действительно очень счастливы.

— Не сомневаюсь ни секунды.

Более или менее правда. После первых несколько шатких месяцев их брак вошел в колею, оброс закономерностями привычек. По понедельникам и пятницам Софи работала либо дома, либо в недавно открывшейся Библиотеке Бирмингема. Если была дома, Иэн возвращался в квартиру между утренними и вечерними занятиями, они обедали вместе. В остальные дни недели Софи ходила в университет. По субботам Иэн отправлялся с Саймоном на игру «Виллы»[71] или смотрел спорт по телевизору, а по воскресеньям они с Софи навещали его мать. Получалось удобно, получалось приятно, и Софи решила, что будет этим довольна. И если ей иногда и казалось, что супружеская жизнь самую малость недотягивает до давних надежд на нее (как это иногда — очень нечасто — бывало в неподвижные темные часы зимними утрами, когда она просыпалась рано и Иэн еще спал, ровно дыша рядом с ней, и мысли у Софи принимались блуждать в случайных, непредсказуемых направлениях), она утешалась тем, как гладко развивалась ее карьера, шаг за шагом. Опубликовали ее диссертацию. Глава о портрете Дюма работы Пауэлла, которая появилась отдельно в «Оксфордском художественном журнале», привлекла внимание одного продюсера с «Радио Четыре», и он пригласил ее в эфир на ранний вечер, в дискуссионную передачу. Программа получилась хорошо, последовали дальнейшие приглашения, кое-какие — из научной среды, некоторые — от СМИ, из высоколобых (в основном из разделов искусств респектабельных газет, из последних сил цеплявшихся за свое хрупкое существование). А совсем недавно она получила самое неожиданное предложение: поучаствовать приглашенным лектором в десятидневном круизе по Балтике, стартующем из Дувра послезавтра.

А тут еще и новая работа — постоянное лекторство в одном из ведущих лондонских университетов. Начнется с октября, и Софи очень воодушевляло. Иэн, само собой, колебался. Да, денег у них будет больше, а это, разумеется, кстати, если заводить семью, что ему не терпелось начать, но он и сам подал заявление на новую работу (на продвижение по службе на самом деле — до регионального менеджера) и был вполне уверен в успехе и в сопутствующем повышении зарплаты. Не хватит ли пока? За невысказанным вопросом стояла громадная невыраженная тревога: его жена отныне будет проводить три дня в неделю в Лондоне — ночуя на диване у Соана, вероятно, пока не возникнет чего-нибудь поудобнее, — и было в этой мысли нечто глубоко беспокоившее Иэна. Нечто большее, чем просто перспектива постоянных разлук и двух-трех ночей в неделю в одиночестве у них в квартире. Это нечто — в том, что Софи откочевывает обратно в мегаполис, в стиле жизни и друзьях, не имевших с Иэном ничего общего, возникших до него, угроза их брачному статус-кво. С тех пор как решение было принято, между Софи и Иэном сделалось неспокойно — безо всяких слов, но осязаемо.

— Хорошо, — только и промолвила Софи в ответ на последнюю реплику Соана. И добавила: — Потому что это правда. — Тем самым все предыдущее показалось менее правдивым.

— Он едет с тобой, насколько я понимаю? На борту старого доброго судна «Ветхость».

— Постоянно-то хамить не надо.

— Да ладно, они ж там все древние будут. На «Легенду» разве не от семидесяти и старше берут?

— От пятидесяти.

— Ну, большинство окажется старше. КЕВ[72] «Маразм».

Соан расхохотался — у него была привычка смеяться над собственными шутками. С тех пор как Софи выложила ему эту новость, сама мысль о том, чтобы застрять на борту круизного судна в компании с четырьмя сотнями престарелых пассажиров-британцев, обеспечивала ему нескончаемое веселье. Софи подозревала в этом толику профессиональной зависти.