Читаем Срединная Англия полностью

— Да.

— А затем она опять вас бросила. История повторилась.

— Да. И я продал нашу квартиру, купил вот это жилье. Лучшее решение в моей жизни.

— Сцена в книге, где вы провожаете ее самолет в Южную Америку, очень трогательная. И вы понятия не имеете, что больше не увидитесь.

— Да, вот так все и случилось. В книге почти ничего не придумано. Если не считать того, что это была не Южная Америка.

— Вы все еще на связи?

— Нет.

— Совсем?

— Совсем.

— Хм-м…

Гермиона записала несколько последних слов в блокнот, а затем долго сосала шариковую ручку. Бенджамину стало неуютно. Чтобы нарушить тишину, он сказал:

— Хотите кофе?

— О, было бы здорово. Очень мило.

Он отправился на кухню, Гермиона, к его беспокойству, двинулась следом. Пока он возился с чашками и кофе-машиной, она сидела за столом. Бенджамин не был уверен, продолжается ли все еще их интервью. Гермиона держала блокнот открытым на столе перед собой, ручка лежала рядом, временно без дела, но Гермионин тон оставался бодрым и напористым.

— Здесь очень спокойно, — сказала она. — Понимаю, почему это подходящее место для писательской жизни, но вам не кажется, что тут может быть еще и слишком изолированно, чтобы убедительно писать о современной Британии?

— Я довольно много езжу по округе. В основном до Бирмингема, где живет мой отец, и обратно.

— Эта часть страны представляется еще и очень монокультурной. По дороге сюда я видела преимущественно белые лица.

— Ну, мультикультурализм — в основном городское явление, надо полагать. — Ему пришлось возвысить голос — поверх пара и бурления машинки. — Жить в Лондоне мне нравилось, но в конце концов меня достали толпы, шум, скорость жизни, стресс, дороговизна. Я переехал сюда, чтобы от всего этого быть подальше.

— Как вы считаете, издатели были не очень склонны рассматривать вашу книгу, потому что вы слали ее из глубинки?

— Кто знает? Надо полагать, им шлют много книг.

— Вы, должно быть, чувствуете себя как следует отмщенным.

— Ну, я просто… счастлив, что нашел сколько-то своих читателей.

Он поставил перед ней чашку. Она поблагодарила и сделала осторожный глоток.

— Несколько маститых авторов — Лайонел Хэмпшир, например, — не попали в этом году в длинный список.

— Признаться, его новый роман я не читал. Хотя я поклонник. — Это напомнило ему кое о чем, что могло бы ее заинтересовать. — Кстати, моя племянница с ним шапочно знакома. Они вместе были в круизе в прошлом году.

Гермиона тут же схватилась за ручку.

— Ваша племянница ездила в круиз с Лайонелом Хэмпширом? — переспросила она, принимаясь писать.

— Нет-нет-нет, я имел в виду, что они оба были приглашенными лекторами в круизе. Ничего не было… в смысле, они не вместе. Она очень счастлива в браке, а он… с ним была какая-то женщина, секретарь или что-то такое…

Гермиона строчила изо всех сил. Бенджамину пришлось сдерживаться, чтобы не податься вперед и не остановить ее физически.

— Так она мне рассказывала… Строго не для записи. Вы же не собираетесь ничего этого включать, правда?

Гермиона одарила его этой своей нервной улыбочкой.

— Это не очень-то новость. Большинство людей отлично знает, каков Лайонел. — Она записала еще несколько слов, на миг задумалась, вскинула взгляд и произнесла: — А вам не кажется, впрочем, что на британской литературной сцене происходит некая смена климата? Этот длинный список гораздо более разнообразный, чем был еще десять лет назад. И дело даже не в том, что в списке теперь есть и американцы, — в нем и писательниц больше, и авторов из ЧАЭМ[100]. Не конец ли это эпохи пожилого белого британского писателя?

— Не знаю… трудно обобщать…

— Чуть ли не кажется, что в этом году вы один и выстояли.

— Не думаю, что могу высказываться об общих тенденциях в литературе. Применительно ко всему этому я — по-настоящему посторонний.

Гермиона закрыла блокнот.

— Хорошая завершающая нота, — сказала она, хоть и без особого воодушевления.

Бенджамин понимал, что оказался в ее глазах разочаровывающим собеседником: ответы давал застенчивые, округлые, в них не хватало ни акцентов, ни убежденности. Это впечатление подтвердилось, когда через несколько минут он ушел в туалет, а вернувшись, обнаружил, что она на террасе, с кем-то разговаривает — с подругой? с редактором, заказавшим интервью? — по телефону, и пусть разобрал не все, он был вполне уверен, что услышал: «В общем-то зря скаталась, честно говоря» и, что еще тревожнее: «Придется подключить творчество…»

Перейти на страницу:

Все книги серии Клуб Ракалий

Клуб Ракалий
Клуб Ракалий

Эпоха семидесятых, Британия. Безвкусный английский фаст-фуд и уродливая школьная форма; комичные рок-музыканты и гнилые политики; припудренный лицемерием расизм и ощущение перемен — вот портрет того времени, ирреального, трагичного и немного нелепого. На эти годы пришлось взросление Бена и его друзей — героев нового романа современного английского классика Джонатана Коу. Не исключено, что будущие поколения будут представлять себе Англию конца двадцатого века именно по роману Джонатана Коу. Но Коу — отнюдь не документалист, он выдумщик и виртуоз сюжета. В новом романе, как и в «Доме сна», писатель плетет сложнейшее сюжетное кружево, распадающееся на множество нитей, которые в финале образуют ясную, четкую и абсолютно неожиданную картину. «Клуб ракалий» не заигрывает с читателем, в нем нет шаблонных ходов и банальностей, это большой роман в лучших традициях английской литературы, редкое удовольствие для настоящего читателя.

Джонатан Коу

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Круг замкнулся
Круг замкнулся

«Круг замкнулся», вторая часть знаменитой дилогии Джонатана Коу, продолжает историю, начатую в «Клубе Ракалий». Прошло двадцать с лишним лет, на дворе нулевые годы, и бывшие школьники озабочены совсем другими проблемами. Теперь они гораздо лучше одеваются, слушают более сложную музыку, и морщины для них давно актуальнее прыщей, но их беспокойство о том, что творится в мире, и о собственном месте в нем никуда не делось. У них по-прежнему нет ответов на многие вопросы. Но если «Клуб Ракалий» — это роман о невинности, то второй роман дилогии — о чувстве вины, которым многие из нас обзаводятся со временем. Проходят годы, столетия, меняется мир, но человек остается неизменным, со всеми его пороками и добродетелями. Об этом новый роман Джонатана Коу, столь же элегантный и превосходно выстроенный, как и все предыдущие книги современного классика.

Джонатан Коу

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Срединная Англия
Срединная Англия

И вновь Джонатану Коу удался этот непростой писательский трюк — одарить нас глубоко британским романом, где живое целое составляют сверхактуальный и очень честный взгляд на общественный ландшафт нашего времени, подробное человечное наблюдение за трагикомедией жизни в 2010-е, ностальгия, особый, задумчивый уют и непременная ирония, столь дорогая нам в книгах Коу. Но и это еще не все. «Срединная Англия» — заключительная часть трилогии, начатой в романах «Клуб ракалий» и «Круг замкнулся». Три книги сложились во впечатляющую сагу новейшей истории Британии с 1970-х по наши дни. Мы снова с Бенджамином Тракаллеем, Дугом Андертоном и их близкими пытаемся постичь странности устройства современной Британии, в которой все меньше той воображаемой Англии, с которой Толкин писал Средиземье. «Срединная Англия» — это путешествие по лабиринту обыденных странностей, которыми все больше наполняется жизнь. Это история сражения обыкновенного человека с надвигающимся со всех сторон хаосом — и оружием, казалось бы, в заранее проигранной битве является человеческое тепло и близость: вроде мрак сгустился и Средиземье вот-вот сгинет навсегда, но можно просто посмотреть в глаза другого человека — и морок вдруг развеется.

Джонатан Коу

Современная русская и зарубежная проза

Похожие книги

Земля
Земля

Михаил Елизаров – автор романов "Библиотекарь" (премия "Русский Букер"), "Pasternak" и "Мультики" (шорт-лист премии "Национальный бестселлер"), сборников рассказов "Ногти" (шорт-лист премии Андрея Белого), "Мы вышли покурить на 17 лет" (приз читательского голосования премии "НОС").Новый роман Михаила Елизарова "Земля" – первое масштабное осмысление "русского танатоса"."Как такового похоронного сленга нет. Есть вульгарный прозекторский жаргон. Там поступившего мотоциклиста глумливо величают «космонавтом», упавшего с высоты – «десантником», «акробатом» или «икаром», утопленника – «водолазом», «ихтиандром», «муму», погибшего в ДТП – «кеглей». Возможно, на каком-то кладбище табличку-времянку на могилу обзовут «лопатой», венок – «кустом», а землекопа – «кротом». Этот роман – история Крота" (Михаил Елизаров).Содержит нецензурную браньВ формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Михаил Юрьевич Елизаров

Современная русская и зарубежная проза