Средняя школа. Худшие годы в моей жизни

– Это почему? – только и мог сказать я.

– Потому!

– Слушай, – сказал я, – ты мне не учитель и не отец, понял?

Это было чересчур, даже для Медведя. В поисках поддержки я бросил взгляд на маму, но сразу понял, что от нее помощи ждать не придется.

– Рейф, я ведь по вечерам работаю. Я физически не могу проверять твои уроки.

– Ты могла бы, если бы он нашел работу, – крикнул я.

– Это ничего, что я здесь стою? – поинтересовался Медведь. – Ты что, думаешь, я сам в средней школе не учился?

– Ага, в зоопарке.

– Следи за языком, доходяга.

– Ну вот что, – заявил я, – не смей звать меня доходягой.

– Нечего тут командовать, – рыкнул Медведь. – Доходяга!

Я почувствовал, что вот-вот взорвусь, но мама не выдержала раньше. Она выбросила руки вверх и завопила что-то типа «АЙ-Й-Й!». А потом сказала:

– Ну почему вы никогда не можете поговорить нормально?

– Сама с ним говори, – буркнул Медведь. – Не ребенок, а черт-те что.

Он взял с тарелки последний кусок пирога и сунул в рот целиком.

Мама встала и открыла холодильник.

– Ну вот что, – сказала она, – постарайтесь как-нибудь договориться. А, не важно. Не хотите – не договаривайтесь. Значит, так, Рейф: Карл будет проверять твою домашнюю работу. И точка.

Я ждал, что она добавит что-то еще, например: «А ты, Карл…» – но она не добавила. А просто достала яйца и стала как ни в чем не бывало готовить завтрак.

Как будто не отдала меня только что на съедение Медведю.

Я подумал: «А ведь я ради тебя отказался от своей миссии».

Мама была единственным человеком, которому я доверял целиком и полностью. Даже после появления Медведя я знал, что в важных вопросах она всегда на моей стороне. А теперь – теперь я не знал, что и думать, и думал только «ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ ОТСЮДА!».

Глава 45 Тоскливая песнь возвращения в школу

Первый же день после каникул начался самым ударным образом. А точнее, пихательным. Не успел я войти в школу, как Миллер сцапал меня и пихнул. Вокруг была куча народу, и я его не заметил, а в следующее мгновение чья-то знакомая рука уже держит меня сзади за шею.

– Слышь, Катчадориан, я тут почитал на каникулах твою дурацкую тетрадочку, – сказал он мне в ухо. – Я те скажу – ну ты даешь! Ну ты и размазня! Кому сказать – обхохочется.

– Отцепись! – Я попытался вырваться, но он просто вцепился посильнее. Я буквально чувствовал, как его грязный большой палец впивается мне в позвоночник.

– Слушай сюда, – сказал Миллер. – В новом году – новые цены. Теперь страница стоит доллар пятьдесят. Молись, чтоб я не показал твоей подружке Джеанне, как ты ее нарисовал сто раз подряд, понял?

Впрочем, ответ ему не требовался. Он просто толкнул меня вперед, и я у всех на глазах пропахал носом пол.

– Не споткнись, Пикассо, – сказал он.

Гейб Вижински дал ему пять, они с Миллером прошлись по моим вещам и ушли дальше по коридору.

Мне показалось, что с тех пор, как Миллер заполучил мой дневник и стал вымогать деньги, ему уже не хотелось меня убивать. Ему хотелось меня проверить, увидеть, сколько я еще могу вытерпеть.

Ответ: больше – нисколько.

Я ни на мгновение не задумался. Я позабыл все слова. Я вскочил и бросился на Миллера, взмыл в воздух, оседлал его спину и уцепился так крепко, как только мог.

Миллер попытался было меня содрать, но потом передумал и вместо этого повернулся и с размаху ударил спиной в стенку. В боях без правил такое называют «бутерброд с дохлятиной» – и угадайте, кто тут дохлятина. Я разжал руки, не в силах вдохнуть, и плюхнулся на пол (опять!), причем Миллер меня даже пальцем не тронул.

Вокруг собралась толпа. Кто-то закричал: «Драка, драка!» – и миссис Стрикер вылетела из учительской с такой скоростью, будто ею выстрелили из пушки.

– Что тут происходит? – закричала она.

– Рейф прыгнул на Миллера, – сказал Гейб. Беда в том, что это была чистая правда. Его слова могли подтвердить добрых три десятка свидетелей.

– Миллер меня толкнул! – возмутился я.

– Ты сам споткнулся, – сказал Миллер и показал на коврики у входа. Коврики у нас в школе старые, края у них загибаются, и об них часто кто-нибудь спотыкается.

– Ты врешь!

– Нытик!

– Ко мне в кабинет, оба, – сказала Стрикер и прожгла нас лазерным взглядом. – Сию же секунду!

– Но я же ничего не сделал! – сказал Миллер с видом оклеветанной невинности. Честное слово, ему самое место в театральном кружке.

Но Стрикершу ему обмануть не удалось.

– Мистер Миллер, вы один из двух самых отъявленных хулиганов, которых я знаю, – сообщила она ему, а потом посмотрела на меня в упор, как бы давая понять, кто тут второй хулиган. – Вперед. Быстро!

Выбора у меня не было, и я зашагал вперед – из рук Миллера-киллера прямиком в лапы сержанта Стрикер.

Глава 46 Сержант Стрикер не знает жалости

Наручники впиваются мне в запястья. Кисти рук давно онемели. По лбу бегут струйки пота и крови из раны, которую нанесли мне стражники, когда волокли меня в подземелье.

Сколько я здесь пробыл? Час? Шесть часов? День? Все вокруг словно в тумане.

Вдруг в лицо мне бьет яркий свет. Он ослепляет меня. Я чувствую сильный жар.