Средняя школа. Худшие годы в моей жизни

– Здорово! – обрадовалась она, полезла под стол и достала огромный ком оранжевого меха весом, наверное, килограммов семь. – Это нам старшеклассники дали. Великоват, но тебе, наверное, подойдет.

Это оказался костюм ястреба – символа старшей школы Хиллз-Виллидж. Ястреб был оранжевый, с крылышками, с большим желтым клювом и в голубом плаще, как у супергероя.

– Это чтобы привлечь внимание, – пояснила Джеанна.

– Ты что, шутишь? – начал я, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: нет, не шутит. – Я же… ну… а, ладно, – сдался я. – Раз для дела надо…

– Спасибо, Рейф, ты просто супер.

Я выдавил из себя улыбку.

Хорошо, что в этом костюме не видно лица, потому что когда я наконец в него влез, то был всех оттенков алого цвета. Идя через парковку при магазине, я совершенно точно слышал смешки, причем смеялись явно не со мной, а надо мной. Тем более что мне-то как раз было ни капельки не смешно.

Но надо признаться: когда я вышел с парковки и стал ходить вдоль дороги, а кроме того, понял, что меня в этом наряде никто не узнает (как когда я был ниндзя), то начал даже получать удовольствие от всего этого.

Я хлопал крыльями, подпрыгивал, тряс указателем, раздавал флаерсы и хлопал по спине тех, кто у меня их брал. Проезжавшие мимо машины приветственно сигналили, а когда я показывал на магазин, иногда даже сворачивали к нему. Нескромно, конечно, так говорить, но я точно рекламировал благотворительные пироги лучше всех в мире.

И не думай, что Джеанна этого не видела. Все она видела.

– У тебя просто замечательно получилось, – сказала она в конце. – Спасибо еще раз, Рейф.

Мне понравилось, что она меня назвала замечательным. Я и сам себя почувствовал замечательным. Джеанна Галлатта улыбалась мне не переставая, да к тому же я целый день провел за делом, которым обычно занимаются хорошие люди (не те, кто просто как все, а по-настоящему хорошие).

Может быть, поэтому я и осмелился сказать то, что сказал.

– Хочешь, потом пойдем поедим пиццы? – спросил я. – А потом моя мама отвезет тебя домой. Я проголодался – просто жуть.

– Ой, – сказала Джеанна. Только «ой», и все. И улыбка исчезла с ее лица. – Слушай, Рейф…

– Понимаешь, ты правда очень славный. Ну, иногда, – уточнила она. – Только не пойми меня неправильно… Мне просто показалось, что ты… не знаю… решил измениться, и я подумала, что тебе, наверное, будет полезно…

– Что – полезно? – спросил я. Я был совершенно ошарашен, но начинал сердиться, и чем дальше, тем сильнее.

– Ну, ты же сам понимаешь, – сказала она. – Участвовать в жизни школы и все такое…

– И ты меня позвала потому, что мне это будет полезно? – спросил я. – Я тебе что, хомячок, что ли?

– Ну, я не это имела в виду, – сказала она.

Тут из минивэна высунулась Элисон Праути. Ее мама уже сидела за рулем.

– Эй, Джей-Гал, ты едешь?

Джей-Гал – так называли Джеанну популярные в школе ребята и девочки. Они как раз рассаживались на заднем сиденье машины.

– Мне надо бежать, – сказала Джеанна. – Пожалуйста, не принимай близко к сердцу. Я правда очень ценю твою помощь.

– Ага, – сказал я. – И заодно баллов подзаработаешь, да?

– Джеанна! – снова закричала Элисон. – Иди уже!

– Все, бегу, извини, – сказала Джеанна. – Счастливого тебе Дня благодарения, Рейф. Увидимся на той неделе.

– Увидимся – не увидимся, какая разница, – сказал я, но она уже убежала.

Знаешь что? Одет я был, конечно, ястребом, но чувствовал себя самым тупоголовым индюком на всем белом свете.

Глава 41 Раздача табелей – ура, я отличник!

Между Днем благодарения и Рождеством ничего нового не произошло. Собственно, если бы я попытался описать эти несколько недель, ты решил бы, что по ошибке перелистал назад и теперь читаешь все то же самое по второму кругу. Так что ограничусь кратким изложением.

Миллер как был, так и остался полным и окончательным придурком и свиньей, каких мало. Часть денег, которые я получил от продажи «Зума», пришлось отложить на рождественские подарки, поэтому я сумел выкупить всего двенадцать страниц к уже имеющимся.

А в школе? Перед каникулами мисс Донателло напутствовала меня так:

– Старайся больше, Рейф. Я же знаю, ты можешь. И знаю, что ты это знаешь.

Иными словами, в табеле меня ожидали сплошь неприятные сюрпризы.

Вот почему первые несколько вечеров зимних каникул я проторчал на улице в ожидании почтальона. Мама по вечерам всегда работала, а Медведя интересовал только телевизор да пицца с пепперони, так что тут мне ничего не грозило.

На третий день нам в ящик бросили конверт, помеченный обратным адресом школы и печатью рока. Я сунул его под куртку, занес остальную почту в дом и отправился прямиком к себе в комнату, чтобы выяснить масштаб бедствия.

При табеле имелось письмо для мамы, подписанное миссис Стрикер. В письме говорилось, что после каникул им надо будет «связаться» и «назначить встречу», чтобы поговорить «об успеваемости Рейфа».

О… Все было еще хуже, чем я думал.