Средство от Алкивиада

Таким образом, как видите, контрмеры принимались всегда. Только из столкновения этих двух тенденций формируется здоровая, принципиальная линия и создается творческая атмосфера в науке. Тайна успехов нашей старой и славной школы заключалась в том, что, несмотря на мелкие отклонения в ту или другую сторону, между двумя этими тенденциями всегда поддерживалось золотое равновесие. Школа наша во все времена пользовалась большой известностью и явилась колыбелью многих достойнейших мужей. И вот теперь вы, восьмой класс А», создаете угрозу этому равновесию.

- Почему? - пробормотал Засемпа. - Ведь мы-то как раз и стоим за свободу.

- Нет. Видно, нам так и не удалось прийти к взаимопониманию, - вздохнув, улыбнулся Али-Баба.

- Какие же у вас претензии?

- У нас к вам две основные претензии. Во-первых, вы не бережете своей свободы, а во-вторых, плохо ею пользуетесь. А тот, кто не умеет правильно пользоваться свободой, тот действует ей во вред. Боюсь, что вы вообще не много знаете. Ваше неведение или, будем называть вещи своими именами, ваше вульгарное невежество ставит нас всех под угрозу. Уже два дня, как мы наблюдаем опасное беспокойство и нездоровые маневры коллектива преподавателей. Уже два дня, как гоги принялись зондировать глубины наших познаний, а это, как вы сами знаете, процедура не из приятных. У нас имеются также сведения, что они собираются изменить свой прежний курс. Мы признали вас виновными в создавшемся положении вещей, а вашу деятельность - опасной и вредной для дела свободы.

- Но мы вам объясним, - бормотал Засемпа.

- Я пришел сюда не выслушивать объяснения, - заявил Али-Баба, - а объявить вам наше решение. Мне поручено уведомить вас, что вам предоставляется месячный срок для успокоения встревоженного коллектива гогов.

Прозвучал звонок, возвещавший конец перемены. Али-Баба соскочил с кафедры и направился к выходу. Приостановившись в дверях, он сказал:

- Предупреждаю, что если вы не сумеете этого сделать, я вам не завидую.

И он скрылся за дверью, оставив всех в крайне подавленном состоянии.

ГЛАВА III

Весь урок химии я обдумывал создавшееся положение. С какой стороны ни глянь - все плохо. Наше будущее представало предо мною в самых черных красках. И что бы мы ни пытались предпринять, даже если бы и засели за зубрежку, не было никакой возможности за месяц подтянуть «вековечные» хвосты и задолженности.

Из этих горестных раздумий меня вырвал здоровый тумак под ребро.

- Чамча, Фарфаля тебя вызывает, - услышал я шепот Засемпы.

Я вскочил со скамьи.

- Ты что, не слышишь, что я с тобой разговариваю? - Фарфаля глядел на меня с укоризной.

Химик Фарфаля никогда не кричал, он только смотрел с укоризной.

- Слышу, пан учитель!

- Тогда иди к аппарату и продемонстрируй опыт!

К кафедре я подошел в полубессознательном состоянии. У аппарата Киппа стояли уже двое ребят: Бабинич заливал кислотой цинк, а Врубель специальной пробиркой улавливал выходящий из трубочки водород.

- Чамчара, - проговорил преподаватель, - повтори, пожалуйста, что мы собираемся продемонстрировать.

Я тупо уставился на два стеклянных шара аппарата, как будто они могли подсказать мне, что именно я должен продемонстрировать. Но стеклянные шары молчали. Молчал и я.

Фарфаля вздохнул и кивнул Засемпе. Засемпа поднялся с места, но тоже хранил молчание. Фарфаля указал на Пендзелькевича. Пендзелькевич встал, но не проронил ни слова.

Фарфаля покачал головой:

- Я спрашиваю, что нужно сделать, чтобы получить воду?

Я переступил с ноги на ногу.

- Открыть кран, - пискнул кто-то с задней парты. Фарфаля окинул смельчака испепеляющим взором.

- Итак, Чамчара. - Фарфаля приближался ко мне, глядя на меня с таким глубоким укором, что я совсем растерялся. Помню только, что в отчаянии я повернул какой-то краник. Ослепляющий блеск ударил мне в глаза. Раздался грохот и звон стекла. Из разбитой бутылки выбивался едкий газ.

Весь класс начал чихать и кашлять. В желтых клубах едкого дыма я разглядел побагровевшее лицо Фарфали.

Тяжело опираясь на кафедру и задыхаясь от кашля, он прохрипел:

- Безобразие! Кто тебе позволил… вертеть… кран! Вредитель! Окна! Откройте окна!

В класс влетела перепуганная Венцковская.

- Езус Мария, взорвали!

Она взмахнула половой тряпкой и отступила в коридор с криком:

- В восьмом «А» газы!

Минуту спустя прибежали Дир и пан Жвачек. К счастью, с бедой уже справились. Мы распахнули все окна, и газ почти выветрился. Фарфаля, закопченный как черт в аду, метался в компании более мелких бесенят, подбирая осколки аппарата Киппа.

- Что случилось? - испуганно спросил директор.

- Ничего особенного, пан директор, - отвечал ему вспотевший Фарфаля. - Самый обыкновенный урок в восьмом «А».

- Понимаю, - сочувственно протянул директор. - А что это за взрыв?

- Так, мелочь. Маленькая лабораторная ошибка. У этого бездельника вместо воды получился гремучий газ.

- Жив? - встревожился директор.

Тут меня вытолкнули на середину класса и показали директору. Дир, как бы не доверяя собственным глазам, потрогал меня пальцем.

- Это опять один из тех… - произнес он.

- Да, один из тех… - кивнул Фарфаля.