Срезающий время

Ветер был свежий, а море – неспокойно. Налитые темно-свинцовые тучи быстро скользили по синему небу, испещренному яркими, как бриллиантовая пыль, звездами. Сириус и Альдебаран, повернувшись к беспокойным Плеядам, уже прошли половину своего пути по небу северного полушария, а между ними висел Орион, и это пышное созвездие, казалось, никогда не пылало так ярко, как сейчас, когда оно словно повисло над горизонтом. Два брата-близнеца, Кастор и Поллукс, мирно светились на самом меридиане, а сумрачно полая квадрига Пегаса тихонько поворачивалась на северо-восток; далеко за лесом высоких мачт, словно лампа, висящая среди обнаженных рей, поблескивала Вега, а кресло Кассиопеи стояло, чуть покачиваясь, на марсовой площадке. От луны исходило бледное сияние, превратившееся в играющую на волнах дорожку. Еще каких-то полтора часа – и рассвет развеет свет звезд, и, дай бог, исчезнут тучи. Гребцы, навалившись на весла, довольно споро преодолели расстояние до корабля, стоявшего на большом рейде. Подойдя со стороны штирборта, матросы проявили все свои умения, дабы не столкнуться с бригантиной и держали ял с изумительной точностью, на треть длины весла от черного борта. Нас осветили фонарем со шканцев, и, опознав, сбросили трап. Соболев, капитан двухмачтового парусника «Святой Петр», ждал нас с Орловым у самого трапа, а когда поручик поднялся последним, сухо поприветствовал того, предлагая пройти в каюту.

– Некогда, Ираклий Петрович, – сказал, как отрезал, поручик. – Почту с грузом сейчас поднимут, а этих людей доставишь туда, куда скажут. Семь футов тебе под килем.

Шлюпка с Григорием Федоровичем отошла на полкабельтова, когда Соболев поднялся на шканцы, с минуту он изучал небосклон, проворчал что-то про погоду, а потом кивнул боцману. Тот, приложил к губам дудку и засвистел могучим переливом, слышным во всех уголках корабля.

– По местам! Живее, братцы, живее!

Словно по волшебству, из всех люков появились матросы, они мигом очутились на палубе и окружили все бегучие снасти. По команде боцмана с десяток людей налегли на рукоятки брашпиля и стали высвобождать якорь. Команда за командой были исполнены с величайшей быстротой и сноровкой, привычной на военных судах, и вскоре бригантина величаво развернулась и заскользила по волнам. Еще четверть часа судно рассекало мрак, ловя парусами ветер, и когда забрезжила анева, уже ничто не могло сравниться с ним в скорости. Котлин и Кронштадтская крепость остались далеко за кормой, и лишь паруса люгера «Ящерица», с его бесшабашным лейтенантом Невельским, еще как-то пытались состязаться, спеша по своим делам, но вскоре и они пропали из вида.

7. Графский подарок