Срочно меняется квартира

С Костей трудно. Я таскаю его на горбу через брод, отмахиваю от него комаров и отпугиваю змей, собираю за него кизяк для костра — он, видите ли, брезглив, — а он иногда расставляет запятые в моих рассказах.

— Собираешься, — повторил Костя и заметил мои новые грузила. — Какая прелесть! Ты сам их отливал? Кудесник, народный умелец! Захвати, пожалуйста, и для меня парочку таких грузил. А заодно возьми на мою долю и удочки — все не выберу время приобрести свои. А куда мы поедем?

Я уже знал: мне предстоит захватить на его долю полог от комаров, накопать за него червей, сбегать на базар за харчами, забежать за ним на рассвете и полчаса будить его. Я также знал, что вместо благодарности он будет всю дорогу ворчать, ныть, что натер ногу, спорить и торговаться из-за каждого лишнего шага и жалеть о том, что я не прихватил на его долю матрац. Словом, для рыбалки это не партнер, а мешок с мухами. Он ползет, как таракан в сметане, и нудит над ухом, как комар.

«Сделай одолжение… Будь любезен… Помоги, пожалуйста… Дай на минуточку!» — вот набор его любезностей. А скажешь ему с народной прямолинейностью: «Хватит побираться! С такой мордой воровать пора!» — обижается. Он к грубости не привык.

— Ну, послал бог попутчика, — сказал я с тоской и попытался отделаться: — Я еду с компанией…

Костя нервно поджал губы и обиделся:

— А я тебе не компания?

— Видишь ли, Костя, это компания спартанцев: мужланы, ходоки, выносливые, как гольды, и грубые, как смерды, и никаких удобств — тебе будет трудно.

Костя сейчас же заверещал:

— Боже, почему я дружу с людьми, начинающими свою родословную не от Сима и Иафета, а именно от второго сына Ноя — от Хама. Решено твердо — я еду с тобой.

— Черт с тобой! Придешь ровно к пяти, я бегать, как лакей, за тобой не буду!

— Ха, он за мной? Сам же и проспишь…

Конечно, он опоздал к катеру на пять минут. За эти пять минут катер удалился на такое расстояние, что Костя и я прыгать не решились. Оставалось только изучать расписание и ожидать следующего рейса.

Но Костя уже отыскал шкипера пристани и доказывал ему, что катер ушел на пять минут раньше. При этом он демонстративно потрясал своей фамильной реликвией — часами фирмы «Мозер».

— Уверяю вас — это хронометр. Лучшая часовая фирма в мире, — бормотал он, — это гарантия точности! А вы отправляете катера по каким-то электрочасам…

Шкипер зевал, почесывался спросонок, потом озлел:

— Что ты мне суешь свою блюдечку на цепи. Электрочасы стоят еще с той навигации, я по своим отправляю!

— Но у меня «Мозер», это подарок папы… — опять завел Костя.

— А вот дедушкин подарок, — огрызнулся шкипер и показал часы фирмы «Павел Буре». — А то «Мозер», «Мозер»! Служил у нас в отделе снабжения один Мозер, такой аккуратист был, а сел, где стоял, — три года получил. Вставай по петухам — и опаздывать не будешь…

Костя оторопел и гордо удалился. Я не буду рассказывать, как надоел мне попутчик со своими часами. Его вообще куда-то занесло. Он начал доказывать, что раньше все было лучше: столяры, колбаса, «мозеры», закаты, кастор на штаны и касторка для желудка. Он договорился до того, что заявил, что естественные спутники Земли практичнее искусственных. Я не выдержал и по ходу его демагогии заметил, что, по мне, лучше иметь хоть искусственную, но спутницу, чем такого попутчика.

Костя опять обиделся и умолк. Стало тихо. Было слышно, как в глубине брючного кармана стучал «Мозер». Казалось, где-то в животе у Кости завели движок для полива огородов. Потом попутчик задремал, и стук прекратился.

Через час мы пристали к острову. Костя завел было песню насчет расписания и опоздания и полез за часами. «Мозер» не булькал. Костя тайно от меня потряс его и сунул обратно в карман.

Можно ли поймать десять рыб на одну удочку? Последовательно — вполне! А поймать одну рыбу сразу на десять удочек? Никогда! Но Костя считает, что можно, и всегда кидает свои лески на мои. Я начал выражаться, и он удалился шагов на пятьдесят.

Поймав какого-то неполовозрелого берша, Костя бросился на него грудью. Так в молодости бросался на мяч Хомич. Берш был втиснут в грязь, оглушен, контужен и уже в бессознательном состоянии привязан на веревку, как коза. Суеты с этим бершом было больше, чем с налимом в рассказе Чехова, хотя вокруг налима суетилось несколько человек.

Нет, одному на рыбалке все же лучше. И вдруг зазвенели сразу три колокольчика на Костиных удочках. «Повезло идиоту, — подумал я, — берет сразу на всех…» Но звон утих, словно умчалась по дороге тройка с бубенцами. Через минуту Костя сопел у меня за спиной. Потом сообщил:

— А у меня несчастье: лески спутались, и я их закинул все сразу…

— Иди и распутывай!

— Но они улетели… Я их привязал к тонкой ветке.

— Ты бы их привязал к ноге и летел вместе с ними на дно четвертым!

— Не груби, будь любезен, дай мне леску, два крючка, грузило и два колокольчика.

— А колокольню с храма Иоанна Златоуста тебе не надо?