США и борьба Латинской Америки за независимость, 1815—1830

Брук Янг сообщал Ланкастеру о деятельности ланкастерских школ в Кито (увы, «метод не ясно понят») и звал его «разогнать облака невежества». В Каракасе есть «изуверство и суеверия» (bigotry and superstition), но в Кито их еще больше. Очевиден антикатолический пафос офицера – он пишет о необходимости учить «бедных невежественных сынов Анд, что мы должны поклоняться только одному Богу – что Священники лишь грешные смертные, как они сами, и что их идолы сделаны из того же преходящего вещества, как и создавшие их руки»[1173].

Служба Ланкастера явно улучшала образ Великой Колумбии в США. Джон Милтон Найлс, указывая, что к 1825 г. в стране открыто уже 40 ланкастерских школ, писал: «Учитывая краткость срока, сделано было много, пусть в этом и следует видеть лишь первые плоды предпринятой в Колумбии Боливаром и его патриотическими соратниками великой работы умственного возрождения (mental regeneration) и просвещения (illumination)». Найлс также отмечал создание ланкастерских школ в крупных городах Мексики, в Центральной Америке[1174].

Губернатор Нью-Йорка Деуитт Клинтон считал, что служба в Колумбии станет «славным завершением» карьеры Ланкастера, будет «улучшать сознание растущего поколения того Края, образовывать их для Свободного Правительства и высокой (eminent) пользы». «Сея семена образования, Вы распространяете добродетель и готовите человека к свободе и общественному порядку»[1175]. В этих словах Клинтона – краткое выражение сути образовательной доктрины ранней республики: просвещение учит гражданина равно ценить как свободу, так и общественный порядок. Свобода без порядка – анархия, как в годы Французской революции, порядок без свободы – (монархический) деспотизм.

Боливар щедро оценил усердие Ланкастера, выписав ему чек для английского банка на целых 20 тысяч долларов. Его письмо Ланкастеру перепечатали “Niles’ Weekly Register” и лондонский “Courier”[1176]. «Великодушием (magnificence) Освободителя» восхищались профессор Йеля Б. Салливан, а также Огден Найлс (сын и помощник основателя “Niles’ Weekly Register”), Деуитт Клинтон и другие корреспонденты Ланкастера[1177]. Слава Боливара как просветителя ширилась, и ему пытались передать книги, например, по женскому образованию[1178].

Увы, 20 тысяч долларов от благодарного Боливара так и остались на бумаге. Получить эту сумму должен был Аккерман. Однако лондонские финансисты больше не хотели верить банковскому чеку от Освободителя: «…тот неограниченный Кредит, которым пользовались все южноамериканские государства около двух лет назад, полностью испарился, и теперь им не дадут ни одной сотни фунтов вследствие того, что они не платят по процентам (Devidends – sic!)», – сообщал Аккерман[1179]. Издателю не удавалось добиться оплаты и собственных поставок, счет за которые к ноябрю 1825 г. составил уже десять тысяч долларов[1180].

В середине 1826 г. корреспонденты Ланкастера начинают высказывать сомнения в успехе начинания. Один из поставщиков книг и оборудования писал: «Я крайне сожалею о политических беспорядках в вашей части света. Сомнительно, является ли народная масса достаточно просвещенной, чтобы, с долгой привычкой к подавлению, суеверию и изуверству (oppression, superstition and bigotry), достойно вести себя при либеральном правлении. Все, что им нужно, – это много Ланкастеров! чтобы просвещать и улучшать их сознание»[1181].

Ланкастер не терял оптимизма, даже когда положение в стране стало стремительно ухудшаться, а купцы, по его собственным словам, теряли к ней интерес: «В трудные времена посреди шумихи меняющихся правительств я продолжаю на своем посту, исполняю свой долг и уповаю на Господа… школа растет и обретает известность, предрассудки уходят». Учитель надеялся, что при всех тяжелых переменах образование будет развиваться подобно расправившему крылья орлу[1182]. К 1827 г. в Великой Колумбии существовали 52 ланкастерские школы, 434 школы по старому плану (всего обучалось 19709 детей), в каждой из десяти провинций – по училищу, а также три университета[1183].

Тем временем, личная жизнь педагога переменилась коренным образом. В Каракасе скончался знакомый английский миниатюрист Джон Робинсон (1774–1826), завещав перед смертью, чтобы его жена Мэри (1785–1872) вышла замуж за вдового Ланкастера. 23 февраля 1827 г. на свадьбе присутствовал сам Боливар[1184].